усмехнулся и сверкнул глазами, в которых виднелись бело-синие искры – зачатки магического пламени. Видно, что ответ Арона его раззадорил, но почему-то Рензел не спешил упрекать его за дерзость или наказывать. Только молчал, а я поежилась, когда мне в спину подул холодный ветер. Легкий, но пронизывающий до костей. Хотя это мог страх так со мной играть – в воздухе витало странное напряжение, которое нас окутывало, стягивало, но рассеивалось, стоило попытаться его понять – чуточку лучше распробовать.

– Леди Цессара.

Я вздрогнула от звука собственного имени. Рензел больше не пытался испепелить взглядом Арона и теперь смотрел на меня цепким взором. Он поднял левую руку, а я вспомнила, что убийца, прежде чем спустить на меня сгусток огня, сделал в точности так же: медленно поднял ладонь, где зажглись бело-синие языки пламени – поэтому сделала полушаг за спину Арона. Пусть здравый рассудок твердил: «Принц не станет нападать так очевидно», – страх диктовал куда-нибудь спрятаться. Однако голос паники немного поутих, когда я увидела в пальцах принца ключ от библиотеки. Вот и нашлась пропажа.

Внезапно…

– То, что вы желаете услышать – я не могу сказать, – мягким голосом произнес Рензел. – А то, что могу – вряд ли вас убедит. Но я все равно надеюсь, что наш… – он помолчал, немного подумав. Наверное, подбирал слова, чтобы Арон не понял о чем речь. – Наше соглашение, все еще имеет силу, и вы от него не отступитесь.

Рензел протянул ключ, а я выдохнула:

– О-откуда он у вас?

Принц так же медленно, как недавно поднял руку с ключом, на него посмотрел и еле заметно усмехнулся:

– Эта вещь слишком ценная, чтобы оставлять ее без присмотра, – уклончиво ответил он, а я нахмурилась.

Каким бы ключ ценным ни был, это не дает права трогать мои вещи. Даже принцу. И, кажется, Рензел прочел эти мысли на моем лице, раз монотонно заметил:

– Он лежал на столе.

– Он… – начала я и осеклась, что-то припоминая.

Хорошо, может быть я и оставила ключ на столе, потому что отвлеклась на браслет. Моя ошибка, которая берет начало еще с первого выпитого бокала. Говорил же папенька: вино женщин до добра не доводит! Взять, к примеру, нашу экономку – самый яркий пример. Повадилась тетка таскать из погреба папенькину бражку и доливать туда воды. Ушлая! Слов нет. Папенька быстро раскусил подвох, а там и воровку вычислил. Очень просто, кстати. По запаху… И с тех пор никто не допускался в погреб без его чуткого надзора, да и экономка у нас больше не появилась. Ни прежняя, ни новая.

Все заботы взяла в свои руки Ярла, чему она очень обрадовалась, а слуги, мягко говоря, были раздосадованы. Хитрая баба убедила папеньку отдавать ей все жалование экономки. До сих пор помню ее довольное остроносое лицо, что в тот день больше обычного походило на воронье, и даже голос мачехи прозвучал в голове, точно карканье: «Мелочь карман не тянет, а пользу принесет».

Да уж… Лучше бы я ключ убрала в карман ночной рубашки.

Я перевела взгляд с лица Рензела на его руку, которая продолжала сжимать ключ, и опять поругала себя за рассеянность. И как теперь его забрать? Подойти страшно. А сделать это в любом случае придется, и не потому что Рензел предлагает или настаивает, а потому что ключ мне самой нужен.

Но как же страшно подойти…

Видя мою нерешительность, Рензел тяжело вздохнул, положил ключ на спинку скамейки и отступил. Он взмахнул ладонью, мол, бери, не бойся, и убрал руку туда же, где все это время была вторая – за спину, а я тяжело сглотнула. Что ж…

Стиснув кулаки, вышла из-за Арона, который проводил меня внимательным взором, и под пристальным взглядом двух… нет, четырех мужчин (про стражу совсем позабыла), осторожно двинулась к скамейке. Не доходя до нее двух шагов, в нерешительности замерла. Руки и ноги онемели от волнения, сердце неистово колотилось где-то в горле и скрадывало дыхание, отчего начинало жечь в груди. А я не спускала глаз с Рензела, который продолжал стоять и, приподняв черную бровь, за мной наблюдать.

Он не шевелился, ничего не говорил. Замер. Будто хищник – большой черный кот, а я еще больше напомнила себе жалкую и трусливую добычу, что злило. И, наверное, благодаря этой злости да напряжению, что полностью мной завладело, я все-таки сорвалась с места, подбежала к скамье, схватила ключ и тут же отступила. Рензел даже не шелохнулся, только приподнял вторую бровь, а я мысленно порадовалась, что все важные вещи: ключ и письмо папеньки, – наконец-то… Стоп! А где письмо папеньки?

А письмо папеньки отняла у меня загребущая лапа подлости, когда я вскочила со скамьи и отпрянула при появлении принца. Вернула она его с дуновением ветра, который будто специально немного усилился, и с тихим шуршанием конверт прошелестел мимо меня прямиком к ногам принца. Столь жгучей досады я еще ни разу в жизни не испытывала. Чудом не застонала. А на лице у меня отразился такой калейдоскоп эмоций, что брови принца опять взметнулись вверх.

Глава 27

Я напряглась, когда Рензел тихо хмыкнул и пошевелился. Он медленно склонился, подобрал с земли конверт и, преодолев расстояние в шаг, положил его на скамейку, после чего отвернулся, чтобы отойти. А пока он не видит, я на цыпочках бросилась к папенькиному письму, но только мои пальцы его коснулись, как – о, Богиня, за что?! – опять подул треклятый ветер.

– Нет, – жалобно пискнула я и потянулась за конвертом, но тот ловко от меня ускользнул и ударился о грудь обернувшегося на мой голос принца.

Конечно, Рензел поймал письмо папеньки, а я в ужасе застыла возле скамьи с протянутой рукой, потому что принц… Принц был слишком близко. Шаг, два – сущее ничто. И его взгляд – два кусочка льда над бездонным озером, что припорошили белые искры снега – пронзили меня до самой души. Сковали, позволив только дрожать. Нет. Даже дрожать не получалось, только стоять и смотреть. Без мыслей. А страх превратился в легкое давление на затылке, будто чья-то невидимая рука пыталась отдернуть меня назад, но у нее ничего не получалось.

Принц тоже не отводил взора. Не мигал. И сколько это тянулось – я не знаю. Оцепенение спало, стоило Рензелу сделать шаг навстречу. Я тут же отшатнулась, запаниковала, собралась убежать, но передумала, когда он резко замер и неторопливо протянул мне конверт.

«Спокойно, Цесса. У Рензела много возможностей тебя