– Зачем ты вбил себе в голову, что я если не привыкла, то по крайней мере мечтаю жить в комфорте или даже роскоши? Ты же знаешь, я воспитывалась в монастыре и собиралась жить за тамошними, более чем скромными стенами до конца своих дней.

Однако Эван продолжал истязать себя – самолюбие не давало ему покоя:

– Не думаю, что крепость у Аластера Фергусона была такой же маленькой и жалкой. А с огромным замком твоего брата вообще не стоит даже и сравнивать.

Грейс почувствовала легкое раздражение. Неужели он, ее муж, до сих пор так плохо ее знает? Неужели он всерьез считает, что ее так волнуют размеры их величия, которые, по его мнению, определяются величиной замка и роскошью обстановки?

– Даже издалека видно, что твой замок не так мал, как тебе кажется. По-моему, он прекрасен. Простота и прочность – эти качества намного важнее кичливой пышности.

– Ты говоришь «кичливой», я не ослышался? – улыбнулся Эван. – Надо будет при встрече с Маккенной повторить их, не забыв сослаться на твое мнение.

Довольная, что настроение Эвана явно улучшилось, Грейс тоже развеселилась. Но веселость вскоре оставила ее; чем ближе они подъезжали к крепости, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Пастухи и несколько крестьян, работавшие на огородах, приветственно помахали им руками, когда они проезжали мимо.

Вытянувшись цепочкой, отряд въехал под своды крепостных ворот, а затем во двор. Понимая, на кого прежде всего обращены все взгляды, Грейс откинула капюшон плаща назад, чтобы все могли как следует разглядеть ее. Внутри замка собралась целая толпа, человек сто – мужчин, женщин, детей, – которые встретили прибывших веселыми криками.

Несмотря на общую радость, по спине Грейс поползли мурашки: слишком много круглых от удивления глаз было устремлено на нее; по всей видимости, никто из толпы не догадывался о том, кто она такая. Разумеется, всем было известно, с какой целью хозяин замка отправился в путешествие на юг, однако невероятно быстрое осуществление замысла Эвана, их поспешное венчание и немедленное возвращение помешали ему послать домой весточку, которая извещала бы о его женитьбе.

Недоуменный гомон сразу стих, как только из толпы вперед вышла седая женщина. Высокая, в красивом платье из золотистого бархата, на поясе у нее висела тяжелая связка ключей, с властными манерами и проницательным взглядом, по ее виду Грейс сразу поняла, кто стоит перед ней. Леди Мойра, мать Эвана. Ее суровый и мрачный вид находился в резком контрасте с улыбающимися и смеющимися вокруг нее людьми. Леди Мойра нисколько не была рада.

Спрыгнув с коня. Эван ласково обнял мать, обменялся несколькими словами, а затем представил ей свою жену.

Вблизи сходство между матерью и сыном было заметнее. У Эвана и леди Мойры был одинаковый цвет и разрез глаз, но похоже, на этом все сходство и заканчивалось, особенно если учитывать их настроение и выражение лиц. Эван явно был счастлив, он улыбался, пытался шутить, тогда как леди Мойра держалась надменно, отчужденно, по ее лицу было видно, что ей совсем не до шуток.

Окинув невестку с головы до ног внимательным, оценивающим взглядом, она тяжело вздохнула, и от ее вздоха у Грейс сразу что-то оборвалось внутри.

– Добро пожаловать, – сухо промолвила мать Эвана, формальное приветствие и холодный тон выдавали ее неприязнь.

Умница Грейс, скрыв досаду, присела в низком реверансе и как можно любезнее произнесла:

– Очень рада нашему знакомству.

Резкие, надменные складки в уголках рта Мойры стали еще заметнее. Она хмурилась, криво улыбаясь, всем своим видом выказывая недовольство. Выбор сына ей явно не понравился. Но чем именно была вызвана ее неприязнь, Грейс никак не могла понять.

– Эван сказал, что вы из клана Маккенны.

Она как будто хотела что-то выпытать у Грейс.

– Да.

– Вы вдова?

Грейс молча кивнула. Странное дело: у нее возникло ощущение, что леди Мойра в чем-то пытается ее обвинить.

– Как долго вы были замужем?

– Семь лет.

– И за все это время вы не родили ни одного ребенка?

Вопросы сыпались градом, и в каждом из них содержался то ли упрек, то ли обвинение.

– Мой муж почти все время был в отъезде. Он воевал на стороне короля Роберта, – медленно и смущенно отвечала Грейс, уже догадавшись, к чему клонит леди Мойра.

– Ваш брат ведь тоже сражался за короля Роберта, не так ли?

– Да, сражался.

– А у него есть наследники?

– Да, трое, и скоро родится еще один.

– Гм, вот как.

Леди Мойра явно вошла во вкус, она уже обличала Грейс, найдя у невестки очень слабое и крайне болезненное место. С любопытством поглядывая на нее, она ожидала либо оправданий, либо возражений, хотя как и те, так и другие были бесполезны. Понимая, как глупо было бы с ее стороны ввязываться в спор, Грейс притворилась равнодушной.

– Хорошо, вы, наверное, устали после дороги, вам хочется отдохнуть. – Леди Мойра махнула рукой в сторону массивных дверей. – Дирдре покажет вам вашу опочивальню.

Не обращая больше никакого внимания на невестку, леди Мойра опять обратилась к сыну. Она вела себя так, будто Грейс была пустым местом. Возмущенная столь откровенной грубостью и наглостью, Грейс повернулась к мужу, ища у него защиты, но Эван, обняв мать за плечи, о чем-то тихо-тихо беседовал с ней, вероятно не заметив ничего оскорбительного в том, как его мать разговаривала с его женой.

– Следуйте за мной, миледи, – раздался вдруг над ухом Грейс чей-то вежливый голос.

Она вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стояла молоденькая, очень симпатичная девушка, по всей видимости, она и была Дирдре. Бросив снова взгляд на Эвана, Грейс вдруг ощутила, что между ними вдруг пролегла невидимая стена, ей стало больно и обидно, более того, захотелось крикнуть ему: «Посмотри, меня обижают, а ты ничего не замечаешь!» Но рассудив, что не стоит устраивать сцену в первые же минуты знакомства с леди Мойрой, Грейс закусила губу и, кивнув, пошла следом за Дирдре.

Обстановка главного зала выглядела строго и даже как-то неприветливо, в духе леди Мойры, как заметила Грейс. Ни весело горящего огня в очаге, ни гобеленов на стенах, вообще никаких украшений, не было даже цветов. Никаких потуг на изящество – все просто, без изысков.

– Леди Мойра совсем не такая, какой я ожидала ее увидеть, – вдруг вырвалось у Грейс, пока они поднимались наверх. Дирдре скромно потупилась. Гибкая, стройная, темноволосая и синеглазая, она производила очень приятное впечатление; на фоне леди Мойры контраст поразительный, она казалась ангелом.

– Конечно, вам трудно в это поверить, но леди Мойра может быть очень доброй, – промолвила служанка.

Расстроенная Грейс кивнула. Она старалась держать себя в руках, чтобы не расплакаться. Она – леди, молодая хозяйка замка, напоминала себе Грейс, она должна вести себя соответствующим образом, суметь поставить себя так, чтобы ее уважали, а не жалели.