– Как чувствуешь себя? – спросил Альберт Иванович.

– Прекрасно.

– Но как он тебя подловил!

– Купил он меня, как уличную дешевку, – объяснил Алексей, – показал, что поплыл, а я бросился добивать и попался… Но он у меня так же купился… Как он, кстати?

– Отошел, кажись, – ответил Кирилл, обмахивающий Метелина полотенцем, – нюхнул нашатыря и в форме. Но он не успеет продышаться.

– Все он успеет, – сказал Гусев, – это вообще первый нокдаун в его карьере. А если по-честному, то был нокаут. Но ты, Леша, забудь об этом… Ты пока бой проигрываешь… Уходи, но старайся ловить.

Оласьело вышел в центр, демонстрируя свою усталость, дыша тяжело и опуская руки.

– У тебя все нормально? – спросил Метелин и предложил: – Может, отдохнешь немного, а я подожду?

Рефери услышал и погрозил Алексею пальцем, но, судя по его лицу, шутка понравилась.

Оласьело тут же принял стойку, поняв, что провокация не удалась: соперник не поверил в его усталость… Пошел вперед. Джеб… джеб… джеб… Метелин ушел и, сблизившись на подскоке, левым боковым ударил соперника в плечо. Ударил резко и сильно… А потом еще раз в то же плечо. И тут же правой в солнечное сплетение. Оласьело пригнулся и выдержал удар. Дыхание его не было сбито. Но рваться вперед после того, как посидел на настиле, он теперь не решался. Кубинец теперь выжидал, когда соперник будет атаковать, чтобы провалить его. За весь раунд он не нанес сопернику ни одного сильного удара, а когда джебы доходили, Метелин опускал голову, потому шлепки в верхнюю часть лба были ему не опасны. А сам пробивал по корпусу и в плечо.

– Мало ударов, – напомнил ему Гусев в перерыве, – он не до конца восстановился, но ты дал ему это сделать. И почему ты все время бьешь ему в плечо? Рядом же челюсть…

– Челюсть далеко, доля секунды, но это тоже время, а у него руки длиннее… Пока что я ему мышцу отобью, чтобы он одноруким стал…

– Леша, не надейся даже – ведь это не наш Костик Иванов, которого ты так уложил… Этот раунд ты выиграл, но он еще свеж, не забывай.

Но удары по двуглавой мышце, видимо, сказались на действиях Оласьело, потому что он уже не шел на Метелина фронтально, провоцируя на дальние удары. Он был теперь исключительно в правосторонней стойке, но, не пытаясь особо сблизиться, старался работать двойками, начиная с левой, потом правой… Пару раз это получилось, но без особого ущерба для Алексея. Зато он хорошо приложился еще раз в плечо кубинца…

Во время очередного перерыва Алексей вдруг понял, что не слышит, что советует ему тренер, вернее, не понимает значения сказанных слов.

– Какой сейчас раунд? – спросил он.

– Восьмой, – ответил Альберт Иванович и удивился: – Ты что, выдохся?

– Нет, просто со счета сбился. Как вообще бой смотрится?

– Пока равный, но ты проиграл три первых. Сейчас активнее… Ты о чем вообще думаешь?

– О его плече. Мне кажется, что он работает правой через «не могу».

– Тебе самому надо активизироваться, а не думать о его руке…

А думать о руке соперника было необходимо, потому что второй нокдаун к Метелину прилетел слева. На этот раз канаты были далеко, и он упал на спину. Ему показалось, что надо сразу вставать, он попытался опереться на руку и подняться, но тут же настил приблизился снова. Алексей посмотрел на рефери, который приблизился к нему, и спросил у него:

– Я красиво упал?

Сознание вернулось. Можно было вставать, но Алексей решил продышаться. Поднялся на счете «семь», когда зал уже начал хоронить его. Принял стойку. Рефери заглянул ему в глаза.

– Как тебя зовут?

– Меня зовут Русский Йети, – ответил Метелин и добавил: – осужденный Метелин, статья сто пятая, двенадцать лет.

– О’кей, – произнес рефери-канадец, который не понял ни слова, и скомандовал: – Бокс!

Соперники начали сходиться, но теперь Оласьело поменял стойку, рассчитывая нанести нокаутирующий удар слева, вероятно, оттого, что, вложившись в правый удар, он потянул мышцу. Но начинать атаку ему все равно надо было поврежденной рукой. Кубинец выкинул джеб, короткий, даже не рассчитывая достать соперника, но дал мгновение Алексею, подставив правый бок. Метелин пробил по печени дважды, а потом еще раз по подставленной руке… А добавил апперкот. Увидев упавшего на спину кубинца, отправился в свой угол, не дожидаясь жеста судьи, понимая, что бой закончился… Но Оласьело с трудом все же поднялся. Каждое движение причиняло ему боль: он даже вдохнуть не мог. Алексей поднял голову и посмотрел на огромный экран. До конца раунда осталось три секунды. А это значит, что рефери продолжит бой. Так оно и случилось. Оласьело сразу отступил в угол, закрываясь от возможной атаки. Алексей подошел, негромко ведя обратный отчет:

– Три… два… один…

И не ударил. Но зал не оценил его благородства. Начался свист. Метелин вернулся в свой угол, не стал садиться на стул.

– Что с тобой, Леша? – шепотом удивился Альберт Иванович. – С каких пор ты стал таким гуманистом?

– Они сейчас выбросят полотенце, – объяснил Метелин, – я парню печень реально пробил.

– Ага, – возмутился Кирилл, – щаз-з-з! Добивать надо было чемпиона!

Прозвучал гонг, возвещая о начале девятого раунда. Алексей приблизился к сопернику и увидел в его глазах… не страх, не обреченность, а злость от того, что у него ничего не получается. Но двигаться быстро он уже не мог и бить сильно – тоже. Он задыхался.

– Тебе не победить, – выдохнул он, – не надейся.

– Adios! Saluda a cielo![57]

Ударил прямым в голову. От этого удара кубинец ушел вправо и нарвался на левой боковой, не успев подставить перчатку. И по тому, как падал соперник, как ударился головой о настил, как раскинул руки, Метелин понял, что бой закончился. Рефери даже не стал открывать счет, просто выкинул в стороны обе руки, давая понять, что останавливает поединок. Леша шел в угол, на ходу снимая перчатки, смотрел, как прыгает и орет Кирилл, как прикрыл руками лицо его старый тренер, как бежит к рингу Даниил Матвеевич, разворачивая на бегу российский флаг.

Алексей поднял руки, приветствуя беснующихся зрителей. Потом посмотрел, как пытаются поднять Оласьело, и наклонился к Гусеву.

– Все нормально было, Альберт Иванович?

– Какое там нормально? – закричал тот. – Ты зачем весь этот цирк устроил? Зачем падал? К чему вообще эти кривлянья?

Но тут же обнял и прижал к себе воспитанника.

– Ты молодец, Леша!

Он сидел за столом, на котором лежали четыре пояса чемпионов мира. Вокруг стола бесновалась толпа людей, которые прыгали и обнимались, что-то орали и мешали разговаривать по телефону. Хлопали пробки открываемого шампанского, да еще Виктория приставала с какой-то примочкой для распухшей скулы.