нечто странное. Рядом с его домом бродили гадатели и разносчики, а в тени дерева неподалеку сидел продавец тянучек. Дом генерала находился на холме, в отдалении от оживленных улиц, поэтому настоящим торговцам здесь делать было нечего.

Перед воротами стояла карета принцессы. Им Чжонсу вышел навстречу Воль Гвану. Генерал инстинктивно почувствовал угрозу, все мускулы его тела напряглись. Однако Им Чжонсу, казалось, ничего не замечал. С широкой улыбкой на лице он подошел к Воль Гвану.

— Генерал, вы сильно исхудали. Надеюсь, вы не больны?

Воль Гван покачал головой:

— У меня сегодня есть важное дело, возвращайтесь во дворец.

— Его Высочество принц Вон тоже прибыл с нами сегодня.

— Что? Нужно торопиться. За нами следят.

Им Чжонсу вздрогнул и, схватившись за меч, настороженно осмотрелся. Воль Гван легко придержал его за руку:

— Тихо, не подавай виду. Оставь карету здесь и уведи принца и принцессу через задние ворота. В десяти ли отсюда находится войско клана Чонно. Возьми отряд воинов оттуда, чтобы они сопроводили Их Высочеств во дворец.

— Генерал, а как же вы?

— Они не за мной пришли сюда. Слушай внимательно: по дороге нигде не останавливайтесь. Принцессе ни слова. С этой минуты ты ответственен за то, чтобы Их Высочества вернулись во дворец Анхак в целости и сохранности.

Им Чжонсу неохотно кивнул. Воль Гван отпустил его руку. Он не стал осматриваться, враг не должен был понять, что раскрыт, раньше времени.

— Я доверяю тебе. Позаботься о принцессе и принце.

Генерал отправил Им Чжонсу в дом, а сам притворился, что осматривает карету, и забрался внутрь. Он хотел скрыться от взглядов наблюдателей.

Воль Гван жил, следуя велению сердца. Кто бы что ни говорил, на первом месте для него была не страна, а любовь. Пока возлюбленная, его королева, была жива, он думал и о Когурё. Но, потеряв ее, он потерял смысл жизни, и все его существование замкнулось на бесконечном поле битвы. Генерал никогда не считал себя героем. Так называемые герои казались ему обычными пройдохами. Всю жизнь играть навязанную роль, пряча свои чувства, недостойно настоящего мужчины.

Воль Гван безмолвно наблюдал, как вечернее небо окрашивается в алые цвета, и вспоминал дни своей юности, проведенные с ней.

— Ты же любишь меня? — спрашивала она, и ее глаза радостно сияли.

— Что? А, да, — заикаясь, отвечал он.

— Я выйду замуж только за тебя, поэтому и показываю тебе.

Она медленно развязала тесемки своего наряда и показала ему свои округлые нежные груди. Он не мог оторвать взгляда от молочно-белой кожи и розовых сосков любимой.

— Открой глаза пошире. Ты должен смотреть внимательно, чтобы потом ни о чем не жалеть…

Настолько она была уверена в их чувствах. Узнав, что ее судьбу решили за нее, она достала острый клинок, чтобы перерезать себе горло. Это не было сиюминутным решением. Тогда Воль Гван примчался в последний момент и еле успел остановить ее. Он умолял любимую не умирать, убеждая ее, что мир не будет казаться кромешным адом, если только он будет знать: она жива, она живет с ним под одним небом. Однако, когда она отправилась во дворец, Воль Гван познал, что такое настоящий ад на земле. Каждой клеточкой своего тела он ощущал потерю, предыдущая жизнь казалась ему сладким сном. Он отправился на поле боя. В место, где существовали только голод, страх и жажда крови. Он проводил бесконечные дни на жестокой земле, залитой чужими слезами, отнимая чужие жизни.

С грустью Воль Гван вспоминал то время, когда она только покинула его. Наивный юноша с разбитым сердцем, потерявший свою единственную любовь. Он тяжело вздохнул.

Наблюдатели пришли в движение. Из леса донеслись какие-то звуки, видимо, убийцы утомились ждать. Воль Гван почувствовал, как в жилах закипает гнев. Он открыл дверцу кареты и громогласно крикнул:

— Ну все, теперь можете выходить. Принцесса и принц уже добрались до дворца.

Люди в масках один за другим появились из леса и безмолвно окружили генерала. Воль Гван спустился из кареты и вынул свои мечи. Он бросил на них быстрый взгляд и произнес:

— Вижу, вы прибыли издалека.

— Мы наслышаны о вас, генерал. Но откуда вы узнали, что мы издалека?

— Ваше оружие. Судя по телосложению, вы принадлежите к тюркскому племени?

Из дома послышались крики: некоторые из убийц уже проникли внутрь.

— Зачем же трогать невинных? Кто вас подослал — ваш вождь или кто-то из Когурё?

— К чему мертвому такие сведения?

— И то верно. Ну тогда вперед, кто из вас дерзнет?

В поединке преимущество получает тот, кто нападает. Убийцы обнажили мечи и кинулись на генерала. Воль Гван, зажав по клинку в каждой руке, закружился в смертельном танце.

Враги окружили его. Обычная одежда вместо доспехов придавала легкости их движениям, но одна ошибка — и незащищенное тело пронзал острый клинок генерала. Одним мечом Воль Гван отражал атаку противников, а вторым одновременно нападал сам. Если двое приближались к нему спереди и сзади, генерал использовал обе руки, искусно вращая двумя клинками.

Врагов было много, но подобраться к Воль Гвану сразу с четырех сторон было затруднительно. Убийца, который нападал на генерала спереди, получил тяжелый удар мечом по груди, из его рассеченного плеча торчала кость. Другой нападающий упустил из виду клинок Воль Гвана, которым тот стремительно взмахнул снизу вверх, и тут же замертво повалился на землю. Еще у одного зияла огромная рана на бедре, он стонал и волочил ногу за собой.

Однако Воль Гван, окруженный таким количеством врагов, тоже не мог остаться невредимым. Он получил ранения в нескольких местах, и вся его одежда насквозь пропиталась кровью. Генерал не чувствовал боли, но начинал понемногу уставать.

На этот раз враги зашли с трех сторон. Воль Гван отразил удары двоих своими клинками, а от третьего ловко уклонился. Но в это мгновение последний противник дунул в бамбуковую трубку, зажатую в его рту, и ядовитая игла вонзилась прямо в лицо генерала. Воль Гван бы мог заслониться рукавом, но не успел. Его движения были слишком замедленны из-за множества ранений. Лицо обожгло острой болью. Кровь прилила к щекам, голова закружилась, и небо поплыло перед глазами.