– Великий бог Ракот, – дребезжащим голоском представил Марви среди изумлённых восклицаний; кое-кто из явившихся чародеев хлопнулся на колени, молитвенно простирая руки. – Великий бог Ракот хочет помочь нам. Но для этого мы должны помочь ему. Понимаю, как плохо вам всем сейчас, братья и сёстры, но нам нужно это последнее усилие.

– Что, что нужно сделать?! Мы готовы! Повелевай нами, благословенный бог! – раздались возгласы.

– Животворная сила почти перестала течь в ваших краях, вокруг и около вашего мира, – прорычал Восставший. – Я постараюсь придать её течению должный ход. Почтенный Марви уже поведал мне, как всё начиналось, и я знаю, что магия всё ещё движется, хоть и едва-едва. Надо точно определить направление сохранившегося потока, после чего я… сделаю всё, чтобы ускорить его. Но для этого мне нужно точное соответствие моего собственного усилия и тока живой силы. За работу, господа маги!

Он не сказал, что это было лишь половиной дела.

…Чародеи этого мира, пусть и далеко не самые сильные, очень старались. Ракот видел закушенные губы, покрытые по́том лбы; в заклинательном покое становилось жарко, плащи падали на пол, и Восставший видел, что волшебники держатся из последних сил – все измождённые, исхудавшие, высохшие. Многие лишились или всех зубов, или существенной их части; волосы повыпадали, глаза сделались блёклыми, пустыми, у большинства гноились.

Но они держались и плели при этом заклятия, заставляя работать всю старую машинерию заклинательного зала.

Медленно двигались рунические камни, слабо и нехотя начинали светиться кристаллы на стенах, пентаграммы занимали положенные места, связи меж ними перестраивались, пытаясь строго отцентрировать главную ось зала в направлении сохранившегося магического потока.

Ракот тут помочь не мог, только делился собственной силой.

И, наконец, когда ярче вспыхнули разом все руны на полу и на плоских колоннах по краям, когда загудел и завибрировал стержень истинного серебра, выдвинутый на хрустальных опорах – чародеи стали один за другим терять сознание.

– Марви, помоги им. – Восставший вновь коснулся руки старика. – Они сделали, что я просил, сопряжение достигнуто. Теперь я вас покину – на время.

– Ты вернёшься, Великий? Ты ведь вернёшься? – Губы старого чародея дрожали.

– Да, – твёрдо глянул на него Ракот. – Я вернусь.

…Когда достигнуто сопряжение с потоком магии, двигаться и вообще что-то делать куда легче. Восставшего несло потоком, хотя вернее будет сказать – он еле полз вместе с ним. Ну точно, как ручей в стоячем болоте!..

Его человеческая форма распалась, растворилась, она пока что была не нужна. Раз сила движется, значит, есть и то, что её движет. Значит, можно ускорить её ток, пусть даже на время, спасти задыхающиеся миры.

Он отбросил все мысли о том, что же случилось с остальными Источниками, с Упорядоченным. Нужно было победить здесь и сейчас, а потом уже задаваться проклятыми вопросами.

Частица, заключавшая в себе самость Ракота Восставшего, медленно плыла сквозь Межреальность, чутко воспринимая биения и колебания силы, напряжённо отыскивая то, что можно было бы назвать здешним её сердцем.

Новый Бог рассчитывал, что обнаружит это довольно скоро. Если движение живой магии имеет чёткое направление, все иррегулярности потока быстро наведут на источник самого движения; время, однако, шло, а никаких признаков искомого «сердца» Владыка Тьмы не чувствовал.

Живая сила медленно ползла по кольцу, совсем небольшому по меркам Упорядоченного. Так, замирая, крутится по инерции гончарный круг.

Чем дальше, тем чернее становилось у Ракота на душе. Если он не найдёт движителя для магии, то…

Стой! Что это? Что это за дрожь в глубине силы? Что-то шевельнулось там, родилось, отразилось – пошли круги, как от брошенного камня.

В стоячей силе круги эти расходились очень далеко, куда дальше, чем в обычном пространстве.

Что-то жило там, что-то боролось, волновало силу, словно ветер поверхность моря.

Что именно – Ракот определить не мог.

Но едва ли оно пыталось разрушать преграды. Скорее уж – укреплять.

* * *

Познавший Тьму трудился, не покладая рук. Барьер не был обычной стеной, пусть даже магической; чем больше Новый Бог пытался разобраться в слагавших преграду чарах, тем больше находил следов самой причудливой магии, применённой самым причудливым образом.

Хедин не сомневался теперь, что возведший эту стену сунул нос в книги его Поколения, но не только. Ощущалось тут и позаимствованное у Молодых Богов; и Дальние, конечно же.

Если простые смертные чародеи сумели добраться до этаких тайн…

Упорядоченное может и в самом деле выбрать их, сочтя более достойными хранителями.

Если он не ошибается.

За спиной Нового Бога его воинство завело торжественный гимн в его честь.

Когда-то он лишь поморщился бы, пожал бы плечами, избегая зряшных славословий; сейчас они обратились в самую что ни на есть насущную потребность.

Без веры идущих за ним смертных он никто.

Порой Хедин замирал, глядя на ряды и шеренги скандирующих его имя воинов. Неужто их доля – только служить для него источником силы? Да, без обращения их горячей веры в то, что даёт им же возможность дышать и жить, они не обойдутся; но бойся обмануть их гордость, Познавший Тьму! Помни, им нужна святая война, битва за правое дело; иначе всё для них теряет смысл.

Битва будет. Но для этого надо вырваться из темницы, вернуться обратно. Сотворить небывалое – проложить мост через Хаос.

А пока…

В медленно движущейся силе возникло новое, слабое, почти неразличимое колебание. Будь это движение чуть медленнее, Хедин нипочём не ощутил бы перемены.

В тихом омуте кто-то шевельнулся. Кто-то ещё обнаружился в этом глухом углу; ничего хорошего, само собой, ждать не приходилось.

Проклятье, в этом болоте даже невозможно отправить дозоры, всё нужно делать самому! Сложные заклятия не остановишь по щелчку пальцев и начатое не бросишь, даже если ты Новый Бог.

Вдобавок эти слабые колебания начинали мешать. Хоть и едва заметные, они вносили возмущения в еле-еле двигающуюся силу, сбивая тонкие настройки. Несколько раз всё приходилось начинать заново; Хедин ощущал, как время убегает даже не как песок меж пальцами, а словно кровь из открытой раны.

За его спиной умирали миры, десятки миров; Упорядоченное осталось без хранителя; а он до сих пор не мог подобрать ключи к разгадке.

Познавший Тьму начинал утрачивать обычное своё хладнокровие.

Стиснул зубы и вновь послал вперёд, к стене, очередной сонм прощупывающих чар.

Он повторял это множество раз, записывал, зарисовывал, запоминал; но всё больше крепло омерзительное ощущение, что прорвать этот заслон нечем.