обстоятельства требовали действия.

Сама не зная, на что надеется, бывшая королева отыскала глазами супругу старшего сына. Анайрэ, спокойная, улыбающаяся, стояла в окружении матери и сестёр, молча отпивая хмельной мёд глоток за глотком.

«Ей что, наплевать на сгинувших во тьме мужа и детей?!» — вскипела Индис, и злость придала сил.

— Приветствую, Валиэ Вайрэ, — сделав шаги навстречу прошлому, поклонилась вдова нолдорана. — Рада видеть тебя, Мириэль.

«Твоя жизнь пуста, и всегда была такой, — навалилось, словно тяжкое забытье, видение. Чей это голос? Мириэль? Вайрэ? Эстэ? Или все три сразу? Голос звучал единой темой, но что-то резало слух. — Продолжая ткать начатое другими полотно, придётся повторять чужой узор, разве это непонятно? Конечно, можно сделать по-своему, красиво и гармонично. Оставаясь вечно второй, вечно в тени первых. Невозможно превзойти совершенство ажурного кружева, сколько ни плети верёвки. Но что нужнее: кружево или верёвка?»

Потерявшись среди образов и голосов, Индис отчаянным усилием сделала ещё шаг вперёд и, ужасаясь собственному поступку, крепко обняла Мириэль, словно давнюю подругу.

«Моего мужчину все хотят! — вспыхнул костёр на берегу озера Куивиэнэн. — Все! Но в Валиноре эльфам не позволят иметь много жён. И единственной для Финвэ останусь я!»

— Нас разделили века, — через силу улыбнулась Индис, отстраняясь. — Но теперь нам нечего делить. Я действительно рада, что ты вернулась, Мириэль. Ты — надежда для всех нас.

Обернувшись назад, бывшая королева увидела одобрительный взгляд брата. Ещё никогда это не значило для вдовы нолдорана столь много.

***

Свет окружил со всех сторон, теплом разлился по телу, завибрировал под кожей, и сердце забилось ровно, спокойно, размеренно.

Стало хорошо, и не осталось ни страха, ни сомнений. Как можно не верить в правильность действий Валар? Только слепцы способны на такую глупость. Как же их жаль, несчастных…

«Ты знаешь, как поступать и что говорить, король», — пришёл ответ на молитвы, и лицо Арафинвэ озарилось счастливой улыбкой. Да, эльфийский владыка знал, как должен поступать: необходимо быть рядом со своим народом, поддерживать его, праздновать вместе с ним. Вместе. Со всеми вместе и с каждым лично.

Даже с первой нолдорской королевой, которой, однако, внимание не требовалось.

Фириэль… Мёртвое сокровище.

Мириэль было бы неприятно видеть королём сына удачливой соперницы, но Фириэль это не трогало.

Мириэль бы задала вопросы о сыне и внуках, а Фириэль молчала в обществе Вайрэ и Эстэ, покорно опустив глаза.

Мириэль бы с проклятьями прогнала от себя Индис.

Но Мириэль здесь не было.

«Если будет на то воля Валар, — печально подумал Арафинвэ, — поговорю с матерью. Если нет — и хорошо. Зачем лишний раз напоминать себе о сотворённом этой женщиной зле? Ничего всё равно уже не исправить».

Мельком посмотрев на супругу и детей, весело проводивших время с женой короля Тэлери, владыка эльфов Амана заметил, наконец, и самого Ольвэ.

— Ты помог мне, — вздохнул король, — тогда, в Альквалондэ. И после, когда я сомневался, покидать ли дворец, вести ли народ… Сюда… Ты убедил меня, что Валар правы, что они всегда любили и заботились о нас, что это мы не понимали… Арьо… — Ольвэ с надеждой посмотрел в глаза сына Финвэ. — Арьо, скажи мне, умоляю, скажи, что… что хотя бы один мой мальчик вернётся ко мне. Скажи. Пусть это неправда, но… я не видел Вольвиона мёртвым. И сейчас, смотря на вернувшуюся спустя столько лет Мириэль, пусть и не похожую на себя… Словно это и не она вовсе! Но, Арьо, скажи мне, что мой мальчик вернётся. Пусть спустя века, пусть тоже… неузнаваемый и будто чужой. Но… живой. Скажи, молю!

Арафинвэ видел в глазах Тэлеро слёзы, и не мог промолчать.

Мудрость и добродетель

Стыд из-за несовершенства своих творений на миг пересилил все остальные чувства.

«Эру! Такое нельзя показывать! Они уродливы и абсолютно не похожи! Не доделаны! Нет! Их лучше вовсе уничтожить и переделать!»

И лишь понимание, что, скорее всего, гостья даже не смотрит на скульптуры, не позволило Нерданель расплакаться.

— Вот, м-м… — язык немел, произнести слово не получалось, пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. — Матушка, — выговорила, наконец, Нерданель, — в ожидании возвращения мужа, твоего сына, и наших детей я создаю их образы из камня. О, м-матушка, — смущённо потупилась эльфийка, — не смотри на Макалаурэ, он совсем не получился. Он красивый, на самом деле. Остальные похожи на себя гораздо больше.

Фириэль молча шла между скульптурами, очень плавно и медленно, словно парила призраком, не касаясь пола, её тонкая прозрачная рука тронула каменную щеку Феанаро. Лицо статуи казалось более живым и настоящим, нежели неподвижная маска первой королевы Нолдор.

— Какая наша дочь храбрая! — восхищённо сказала мать Нерданель супругу, тайком наблюдая за встречей свекрови и невестки.

— И мудрая, — добавил Махтан. — Она правильно поступила, пригласив Мириэль в гости. Им есть, о чём поговорить.

Мастер и сам не верил в сказанное, но именно это хотела услышать жена, чтобы хоть немного успокоиться.

***

— Я ожидала, что мне не понравится увиденное, — сидя за большим овальным столом из меди и топаза с бокалом медового вина, сказала Нарнис, переводя взгляд со старшей дочери на мать, — но не думала, что настолько.

Ниэль, недовольно вздохнув, улыбнулась.

— Благодарю, милая, — сказала супруга Нельяфинвэ Феанариона, — ты деликатна, как никогда.

— Ты знаешь, мама, что я не о тебе и созданном тобой барельефе на сводах твоего нового дворца.

Однако слова были сказаны в пустоту: Ниэль, обладавшая удивительным чутьём на неприятные разговоры и потрясающей способностью их избегать, уже покинула гостевые покои, уйдя в спальню. Старшая из дочерей Нарнис пшикнула.

— Мама! — наклонилась через стол очень похожая на Нерданель эльфийка. — Ты думаешь таким образом заманить всех нас на север? Ты понимаешь, что даже теперь, когда перевала Хэлкараксэ больше нет, именно на севере расстояние по воде самое короткое между Валинором и Средиземьем? Если Моргот построит флот, он высадится именно на севере! Рядом с тобой! Хочешь рисковать жизнью — твоё право. Но не впутывай в эту авантюру мою семью!

Нарнис опустила глаза. Да, с дочерью, выбравшей в мужья менестреля Валар, покорного и вечно стыдящегося «злых безумств» сестры, бессмысленно говорить о Форменоссэ.

— Не горячись,