«Лучше бы положили», — подумал про себя Шура, а вслух сказал: — Никуда класть не нужно, есть психологи, психотерапевты, психоаналитики, которые помогают справиться с подобными проблемами.

— Не захочет Толик с ней справляться, любит он ее, и все тут.

— Понятно. Спасибо, Корней Фролович, вы мне очень помогли.

— И чем я вам помог, — вздохнул Старостин. — Я старый, Степанида Матвеевна тоже, а как Толик один на белом свете жить станет, и думать не хочется.

Наполеонову было искренне жаль старика, но помочь ему в его печали он ничем не мог, поэтому распрощался и покинул квартиру старого боцмана.

Выйдя из подъезда, Шура постоял несколько секунд возле крыльца, потом махнул рукой, сел в свою белую «Ладу Калину» и выехал на дорогу. Вскоре он уже был возле школы, в которой учился Анатолий Стригунов. Охранник на входе взглянул на документы следователя и объяснил, как найти кабинет директора и учительскую.

Наполеонов решил не действовать через голову местного начальства и направил свои стопы в кабинет директора. Им оказался молодой симпатичный мужчина с доброжелательным взглядом.

— Аркадий Викторович Кольцов, — представился он.

— Александр Романович Наполеонов.

— Проходите, садитесь, пожалуйста.

Кольцов внимательно выслушал следователя и сказал, что Людмила Павловна Гусарова, которая была классным руководителем в классе Стригунова, скоро освободится. Сам он, к сожалению, ничем помочь не может, так как работает в этой школе всего три года и Анатолия не знает.

Директор предложил Наполеонову посмотреть школьные классы, которые отремонтировали менее года назад. Шура с удовольствием принял предложение. На цыпочках они проходили мимо тех классных комнат, где шли занятия. Директор с гордостью открывал двери кабинетов, в которых в это время не было учащихся, показывал, рассказывал. Шура кивал и вспоминал свою школу, одноклассников и учителей.

«Да, было времечко, — подумал Наполеонов с легкой ностальгической улыбкой, — интересно, насколько современные школьники отличаются от его сверстников…»

— А скелет у вас есть? — неожиданно спросил следователь.

— Скелет? — с удивлением переспросил молодой директор.

— В кабинете биологии.

— Ах да, конечно, есть.

— И тоже курит? — улыбнулся Шура.

— Бывает, — улыбнулся ему в ответ молодой директор и вдруг по-мальчишески лихо подмигнул: — У нас кот разговаривает.

— Как в «Стране невыученных уроков»?

— Нет, лучше. Ребята соорудили механического кота, он ходит вокруг пальмы и рассказывает сказки Пушкина. Пойдемте покажу, это в кабинете литературы, там сейчас как раз никого нет.

Они вошли в кабинет и Шура действительно увидел пальму и сидящего возле нее кота.

— А почему пальма? — спросил Шура.

— Так юмористы же, — улыбнулся директор и нажал какую-то кнопку.

Кот не спеша направился вокруг пальмы и через несколько секунд заговорил: «У Лукоморья дуб зеленый…»

Шура присвистнул:

— Однако, у вас учатся умельцы.

— Да, на все руки, — рассмеялся директор.

Они завершали импровизированную экскурсию, когда раздался звонок.

— Ну, вот, — сказал Аркадий Викторович, — сейчас я вас познакомлю с Людмилой Павловной.

Коридор быстро наполнился толпой учащихся, и Шура остановился, чтобы не быть снесенным этой шумной лавиной.

— А вот и Людмила Павловна, — раздался голос Аркадия Викторовича.

Директор подхватил Наполеонова под руку и, уверенно маневрируя, вырулил на свободный пятачок. Они оказались лицом к лицу с миловидной женщиной лет пятидесяти в строгом костюме приятного синего цвета.

— Людмила Павловна, познакомьтесь, это Александр Романович, следователь.

В глазах женщины промелькнула недоумение.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — проговорил Наполеонов, — я просто хотел бы побеседовать с вами об одном вашем бывшем ученике. Где мы могли бы уединиться?

— В двадцать пятом кабинете, — быстро ответил директор, — там как раз сейчас никого нет, — он вложил в руку Гусаровой ключ, — а я вас пока оставлю.

Людмила Павловна растерянно посмотрела вслед директору, почему-то вздохнула и, обращаясь к Наполеонову, проговорила: — Ну, что ж, идемте.

Через пять минут они уже сидели в небольшом уютном кабинете, было похоже на то, что это рабочее место завуча…

— О ком вы хотели поговорить? — тихо спросила Людмила Павловна.

— Об Анатолии Стригунове…

— О Толе? Странно… — пробормотала она.

— Почему это вас удивляет?

— Толя был спокойным бесконфликтным мальчиком.

— Все течет, все изменяется, — философски заметил Наполеонов.

— И что же он натворил? — Гусарова строго посмотрела в глаза следователю.

— Пока не знаю, натворил ли вообще…

— Тогда что же привело вас ко мне?

— Расскажите мне о Стригунове, каким он был в школьные годы.

Людмила Павловна пожала плечами:

— Обычным, ничем не выделяющимся.

— Как у него складывались отношения с одноклассниками, с педагогами?

— Толя был не слишком общительным мальчиком, но присутствовал на всех классных и внеклассных мероприятиях. Если ему давались какие-то поручения, он не отлынивал и добросовестно их выполнял. Учился он неплохо, не хулиганил, так что учителя были им довольны.

— А как складывались его отношения с Юлией Лопыревой?

— Вы и об этом знаете, — проговорила Гусарова печально.

Помолчав минуту, она продолжила:

— Толя был беззаветно и безответно влюблен в Юлечку.

— Это было заметно для окружающих?

Учительница кивнула.

— Ребята подтрунивали над ним?

— Увы, — Людмила Павловна развела руками.

— И как на это реагировал Стригунов?

— Замыкался в себе, как устрица.

— А Юлия?

— Что Юлия, — проговорила Гусарова с легким раздражением в голосе, — она, как и всякая девочка, гордилась, что смогла внушить такое чувство мальчику.

— Но отвечать на его чувства не спешила?

— Нет. Правда, потом Юля повзрослела, поумнела, и у них с Толей установились теплые дружеские отношения.

— Поумнела, говорите…

— А что, что-то не так? — забеспокоилась Гусарова.

— По моим сведениям, гражданка Лопырева после школы тунеядствовала, нигде не работала и не училась.