– Уверен. Тем более что священников в Бами хватает. Обвенчаетесь, и никакой Скобелев не сможет вас разлучить.

– Какая прекрасная идея! – радостно воскликнул Студитский, не в силах больше сдерживать веселье.

– Да вы просто Купидон! – укоризненно покачала головой баронесса.

– Люсия Александровна, – начал Будищев, немного помявшись. – Мы так и не смогли толком поговорить. Быть может, сегодня вечером…

– У нас еще будет время, Дмитрий Николаевич, – равнодушно прервала она его.

– Но вас же отправляют в Красноводск!

– Так не сегодня же, – отозвалась баронесса, после чего подошла к своей лошади и почти приказала: – Да помогите же мне!

Немного сбитый с толку переменой настроения барышни, Дмитрий помог ей взобраться в седло, пока Студитский оказывал ту же любезность Кате. Потом они все вместе уехали, а оставшийся в одиночестве прапорщик немого недоуменно смотрел им вслед.

«А может, прав Скобелев? – подумал он. – Без них реально спокойнее будет. И вообще, скорее бы уже в поход. Разобраться с этим Геок-Тепе, будь он неладен, да возвращаться в Питер. Офицерский чин уже есть, орден Святого Владимира, дающий право на дворянство, тоже… Какого черта я вообще тут делаю?»

В конце ноября в Закаспийский край прибыли последние подкрепления для предстоящей экспедиции Скобелева. Наконец-то все войска были в наличии, а необходимые припасы собраны. Откладывать поход далее не имело смысла. На смену иссушающей летней жаре давно пришла мягкая среднеазиатская осень. Вершины Копетдага уже пару раз покрывались снегом, правда, ненадолго. Листва в низинах пожухла и осыпалась, а по ночам случались заморозки. И такая погода как нельзя лучше подходила для суровых пришельцев с далекого севера.

Первой в путь, как всегда, двинулась кавалерия. Четыре сотни Таманского полка, во главе с самим Белым генералом, довольно большой отряд местных туркмен, имевших давние счеты с текинцами, полубатарея дальнобойных пушек под началом капитана Полковникова и морской взвод на тачанках, под доблестным командованием прапорщика Будищева.

Следом шли более медленные пехотные отряды, сопровождавшие обозы. Бесконечной вереницей тянулся караван тяжело нагруженных верблюдов и почти такая же длинная колонна повозок. Некоторые из них выделялись большими эмблемами Красного Креста на парусиновых пологах. В одном из таких фургонов путешествовали две сестры милосердия: баронесса Люсия Александровна Штиглиц и ее подруга Екатерина Михайловна Мамацева, урожденная Сутолмина.

Судя по всему, скоропалительная женитьба командира четвертой батареи и была той причиной, по которой генерал не выполнил свою угрозу и не отослал барышень в глубокий тыл. Венчал их иеромонах отец Афанасий – невысокий, но при этом довольно кряжистый человек лет примерно сорока от роду с весьма интересной судьбой. По какой-то причине он не смог ужиться в монастыре и потому записался в Закаспийский край санитаром в один из отрядов Красного Креста. В отличие от многих других представителей священства, отец Афанасий никогда не чурался никакой, даже самой грязной работы, не забывая, впрочем, и о своем сане. Закончив перевязки, он шел утешать страждущих, причащать умирающих и отпевать покойников, сочетая таким образом заботу о душах и телах своей паствы.

Единственным недостатком сего достойного пастыря было некоторое пристрастие к чарке. Не то чтобы он был запойным пьяницей, вовсе нет, но выпив, батюшка иной раз становился оживленным, начинал напевать какие-то гимны, слегка при этом гнусавя, и проявлял редкое рвение к служению. Собственно, благодаря именно этой слабости отец Афанасий и согласился окрутить наших молодоженов, дав себя уговорить все тому же Будищеву. К чести батюшки следует заметить, что деньги за венчание он не взял, но при том постарался провести таинство в максимальном соответствии с правилами, что было совсем не просто в его положении[34].

Теперь батюшка правил одним из санитарных фургонов, изредка перебрасываясь словом с сидящей подле него баронессой.

– Не холодно вам? – участливо поинтересовался священник.

– Немного, – односложно отвечала та.

– Ничего, – поспешил утешить ее тот. – Прибудем на место, разведем огонь, согреемся.

– Скорее бы.

– До Батыр-Калы[35] всего ничего осталось. Даст бог, к полудню будем. Правда, говорят, текинцы намереваются в нем обороняться.

– Вы полагаете, будет бой? – встревожилась барышня.

– Ничего этому антихристу не сделается! – сердито отрезал отец Афанасий, подразумевая, очевидно, Будищева.

– Отчего вы так его называете? – прекрасно поняла, о ком речь, Люсия.

– А кто же он еще? Атеист, насмешник и безбожник, стало быть, антихрист и есть!

– Не сердитесь на него, батюшка. Он действовал из благих побуждений.

– Да разве я за то венчание в обиде, – усмехнулся иеромонах. – Соединить любящие сердца перед лицом Господа – дело богоугодное!

– Тогда что же?

– Ничего. Побереглись бы вы от него, барышня.

– О чем вы, батюшка?

– О вас, дочь моя!

– Но у меня нет и не может быть никаких отношений с этим человеком!

– А вот врать отцу своему духовному нехорошо!

– Святой отец, во-первых, я лютеранка! – вспыхнула Люсия.

– Разве же это препятствие для греха-то? – вздохнул отец Афанасий.

– А во-вторых, он – женат!

– Ишь ты, – озадачился поп, – откуда сие ведомо?

– Денщик проболтался.

– Вот оно как, – задумался иеромонах.

– Батюшка, я вас прошу, не надо никому об этом говорить, – после недолгого молчания попросила сестра милосердия.

– Мое дело сторона, – после недолгого раздумья ответил священник.

При подходе к Егин-Батыр-Кале выяснилось, что текинцы не стали обороняться в ауле, очевидно, решив сосредоточить свои силы непосредственно в Денгиль-Тепе. Узнав об этом, Скобелев немедленно приказал занять аул, выбрав его в качестве базы для дальнейших действий, но вместе с тем, подозревая возможность засады, одновременно послал две сотни таманцев, обыскать окрестности. Казаки с энтузиазмом взялись за дело и скоро пригнали большую отару овец, брошенную прежними владельцами.

– По крайней мере, с голоду мы не умрем, – хмыкнул Будищев, наблюдая за результатом поисков.

– Надо бы и нам чего пошерстить, – хмуро заметил с высоты седла Полковников. – Наверняка в ауле остались какие-нибудь припасы.

Заботы командира полубатареи были понятны. Интенданты с провиантом и фуражом подтянутся еще не скоро, а кормить людей и особенно лошадей надо каждый день. Да-да, лошадей в первую очередь, потому как русский мужик, пусть и одетый в солдатскую шинель, терпелив и неприхотлив, а кони от бескормицы быстро копыта протянут. И тогда будет плохо всем!