— Мне надо в больницу Святого Иакова[30], — неуверенно сказала Анжелина.

— Так садитесь же, мадемуазель! — ответил мужчина.

У Анжелины пересохло во рту, настолько она была взволнована. Улицы и дома казались ей огромными. Многочисленные зеваки рассматривали витрины магазинов на авеню, по которой ехал фиакр. Но постепенно, по мере того как они подъезжали к кварталу Сен-Сиприан, где были сосредоточены медицинские учреждения, городской пейзаж менялся.

Это был бедный квартал, раскинувшийся на левом берегу Гаронны. Река, берущая начало в испанских Пиренеях, при выходе на просторную тулузскую равнину становилась более широкой и могучей. Вспухшая от растаявших снегов или сильных ливней, она часто затопляла кварталы этой части города, лежавшие в низине, сметая мосты и ветхие дома. Пять лет назад вода поднялась на девять метров. Тогда погибло более двухсот жителей.

Фиакр въехал на большой мост, о каменные опоры которого бились коричневатые волны. Анжелина заметила огромное здание из розового кирпича с бронзовым куполом. У нее возникло странное ощущение, что стены выходят прямо из реки. Она спрашивала себя, как строителям удалось возвести фундамент. Молодая женщина совершенно верно рассудила, что это и есть больница Святого Иакова. Ее предположение подтвердилось, когда, съехав с моста, фиакр остановился перед зданием, за которым простирался просторный двор, обсаженный деревьями. На здании висела табличка: «Швейцарская».

— Вы должны мне сто су! — крикнул кучер. — Мы приехали.

Анжелина лихорадочно вспоминала советы мадемуазель Жерсанды. «Смотри, как бы тебя не обворовали! В первые дни никуда не ходи одна. И остерегайся болтливых красавчиков, этих лощеных господ, которые хвастаются своим состоянием. Они только и думают, как бы совратить молодую простушку».

— Сто су, — повторила Анжелина, роясь в кошельке.

Кучер соскочил с козел и открыл дверцу. Анжелина вышла и отдала ему деньги. Через несколько минут фиакр уехал. Поставив чемодан на землю, Анжелина долго смотрела на величественные здания из красного кирпича, не осмеливаясь подойти ближе. Эти здания были расположены в конце двора, который украшали цветники и платаны, посаженные полукругом. Анжелина увидела главный вход с треугольным фронтоном. В нише стояла статуя святого Иакова, а над ней были часы. В большинстве окон горел свет.

«Надо идти!» — сказала себе Анжелина, даже не взглянув в сторону швейцарской, из окна которой за ней с подозрением наблюдала какая-то женщина.

Анжелина чувствовала, что с каждым шагом в сторону двойной лестнице, которая вела к огромной двери, ее сердце билось все сильнее. От голода у нее разболелся живот. Анжелину бросало то в жар то в холод, перед глазами плыли темные круги. Она поспешила сесть на одну из скамеек, стоявших вдоль аллеи, по которой шла.

Какой-то человек подошел и с озабоченным видом наклонился над Анжелиной. Узнав элегантного пассажира с вокзала Буссанса, Анжелина решила, что стала жертвой галлюцинаций.

— Мадемуазель? Вам плохо? Скажите что-нибудь…

— Что вы здесь делаете? — прошептала Анжелина.

— А вы? — рассмеялся мужчина. — Вы, наверное, одна из новых учениц нашей школы повитух? Если вы падаете в обморок при виде больницы, что с вами будет, когда вы увидите труп, который надо препарировать? Или вспоротый живот?

— Меня мучает жажда. Я очень голодна, — сокрушенно ответила Анжелина. — И мне страшно.

Мужчина помог Анжелине встать, с любопытством разглядывая ее через очки.

— У вас есть все причины бояться, — сказал он. — Главная повитуха терпеть не может опозданий, а вы, полагаю, опаздываете на перекличку. Позвольте представиться: доктор Филипп Кост, акушер. На Рождество я ездил домой, в Люшон, а теперь вернулся на работу. Вы удовлетворены?

— Анжелина Лубе, — смущенно представилась молодая женщина.

— Так что, мадемуазель Лубе, поторопитесь! Поднимайтесь по большой лестнице, а когда окажетесь в холле, постучите в дверь секретариата. Там вам скажут, куда идти.

— Благодарю вас, доктор Кост!

Анжелина подняла чемодан, выпавший из ее рук, когда она чуть не потеряла сознание.

Врач удалился по другой аллее. Анжелина проклинала себя за слабость. Ведь ей придется каждый день сталкиваться с акушером. Она боялась, что произвела на него плохое впечатление. «Сначала я забыла чемодан в Буссансе, а теперь здесь упала в обморок».

Но как только Анжелина переступила порог огромного здания больницы, ее стали одолевать другие мысли. Она просто оробела. Внезапно распахнулась светлая дубовая дверь и появилась женщина в длинном белом халате с белой косынкой на голове. Высокая, с суровым лицом, она ткнула пальцем в Анжелину:

— Мадемуазель Лубе?

— Да, мадам.

— Я жду вас уже двадцать минут. В нашей больнице время дорого. Другие ученицы давно в столовой. Ужин будет подан в семь часов. Я должна познакомить вас с распорядком дня. Следуйте за мной.

— Да, мадам, мне очень жаль…

— Замолчите! Я ненавижу извинения подобного рода. Вас просили приехать к семи часам.

Объятая ужасом, Анжелина не осмелилась больше произнести ни слова. Торопливым шагом она шла за женщиной по коридорам, держась на почтительном расстоянии. Наконец они вошли в просторный зал, где рядами стояли столы.

Девушки в городской одежде терпеливо ждали, поставив на пол свои чемоданы.

— А вот и опоздавшая Анжелина Лубе. Как я вам уже говорила, я главная повитуха родильного отделения. Вы должны называть меня мадам Бертен. Я буду преподавать вам основы акушерства, распределять пациенток, назначать часы дежурств и ставить вам оценки. Мы охотно принимаем бедных женщин и незамужних матерей, чтобы уменьшить число новорожденных, которых убивают или бросают на улицах. После родов такие женщины могут оставить у нас ребенка и получить необходимый уход. Вот уже в течение нескольких лет мы также принимаем порядочных матерей семейств, которые, родив несколько детей, решили доверить свою судьбу опытному персоналу. Вы обязаны относиться к своим пациенткам с уважением, независимо от их социального положения. Вот еще что. В дортуаре и столовой вы должны вести себя безупречно. Любое отступление от правил хорошего тона будет строго наказываться. Сначала вам объявят выговор, а затем, если это повторится, вас отчислят. Вы должны следить за гигиеной своего тела и носить чистое белье. В пять часов утра кровати уже должны быть заправлены. Что касается каникул, то у вас будет одна неделя во время Великого поста и весь июль. Вы все поняли?

Ученицы нестройным хором ответили «да». Пока главная повитуха говорила, Анжелина немного успокоилась. «Я привлекла к себе внимание в первый же вечер, — упрекала она себя. — Мне надо было ехать утренним поездом. Тогда бы я не опоздала и не выглядела бы безмозглой дурочкой в глазах доктора Коста».