Потом, шли вверх по другой речушке, впадающей в тот же пруд. Пробирались по логу, на склонах которого, прилепились деревянные домишки.

— Здесь рядом, во-он на той улице, и живёт та самая Надя… — Михаил и Зая сидели, под берёзками, на травянистом взгорке.

— Так ты её, всё-таки, любил?

— Скорее, был влюблён. Довольно сильно, — он усмехнулся, видя, как Ленка нахмурилась. — Сейчас-то прошло… Тебя встретил, и всё постепенно забыл.

— Хочешь, счас пойду к ней и скажу, что ты мой! — решительно встала Зая.

— Еще чего не хватало! Сиди уж, прижмись… Да не плачь! Люблю ведь. Не веришь, уж, что ли?

— Поклянись!

— Дак, руку и сердце предложил! Скоро распишемся. Что, еще-то, блин, надо?

И они, взявшись за руки, охмелевшие от счастья, пошли, не разбирая куда…

Михаил дал зарок, что до свадьбы выпивать не будет. Влюблённые, кстати, даже не задумывались, сколько отец вбухал средств на долгожданную женитьбу сына. Что касается Заиных родственников, то они и близко не показывались. Между тем, срок, когда «молодые» должны были расписаться, настал.

Утром «муж», сбегав на рынок, купил огромный букет цветов. Обручальные кольца попросили у родителей. Свадебного платья, как такового, не было, — мать купила Ленке, белый выходной костюм и короткую фату. Туфли одолжили у соседки с улицы. Но имелась иномарка, чтобы везти жениха с невестой в ЗАГС. Это предложил услуги знакомый Михаила, бывший мент, у которого тот брал, когда-то, информации. На роль свидетелей согласились: со стороны жениха — Юрка Волгин, а невесты — Юлька.

Вчетвером сели в машину, — больше никого с ними не было. В ЗАГСе выяснилось, что забыли обручальные кольца! Но на трамвае, примчался Юлькин сын, Серёга — запыхавшись, принёс. Вчетвером, без родственников, и прошли в Зал бракосочетаний. Зазвучала музыка. Обменялись кольцами. Ленку и Михаила объявили мужем и женой.

Потом, по обычаю, проехались по городу. Отпустив иномарку, обнаружили, что потеряли свидетельство о браке! Две случайности сразу, — кольца и свидетельство: неужели, Бог не хотел влюблённых соединить?!..

Гостей собралось, всего-то, человек двадцать. Сергей Николаевич, директор, стал тамадой. А «музыкальное оформление», пришлось взять на себя самому жениху. То есть, был баянистом на собственной свадьбе.

— Горько, горько! — вновь и вновь, поднимали молодых, опустошая рюмки и салатницы. А потом, вышли во двор, где директор затеял с гостями игру в «пробку»: каждый, кому та доставалась, исполнял какой-нибудь номер. Танцевали — до упаду. Что и говорить, весело было, даже чересчур. А Михаил всё налегал и налегал на рябиновую настойку, а затем, и на водку.

— Не пей! — толкали локтем то мать, то тётка. — Постесняйся гостей! Тебе трезвым быть надо, Миша!

Но он не слушал. Спьяну, наговорил Сергею Николаевичу гадостей, и тот, обидевшись, уехал домой…

…На следующее утро, алкаш проснулся, в своей «избе», абсолютно один. Заи не было. Он даже не помнил, — кто и когда, довёл до дома.

— Где Ленка? — постучал к соседям, к Ритке.

— Да на сеновале, жена твоя спит! И ты дрыхнешь, ничего не чуя. Ленка-то, всю ночь, куролесила с верхними. Ох, и дурак же, а!

В душу Михаила, закралась неясная тревога. «Неужели, опять Витька?!» — он направился, бегом, к амбару.

Наверху, на куче сена, распластавшись, спала Зая. Одна… Муж облегченно вздохнул. Но ужасное подозрение не оставляло.

— Вставай, Ленка! Почему дрыхнешь тут, а не в доме? Кто с тобою был?!

Зая, потянувшись, протерла глаза.

— Дак ведь, закрылся изнутри, я попасть и не могла. Пришлось спать здесь.

— Опять ведь врёшь!

— Да ни че не вру! Одна спала, все ужрались. Вечно, что-то мерещится, Отелло, блин! Иди, лучше ко мне…

Днём, с соседями, отправились на Каму купаться. Жара стояла приличная. Набрали спирта, еды. Угощал всех — Михаил.

Зая разделась, оставшись в купальнике. Вошли, по щиколотку, с Юлькой в воду… Какая, всё ж таки, фигурка! Ничего ведь лишнего… Михаил, невольно, залюбовался женой, гордясь тем, что она теперь, в его власти, — узаконенная браком, его Красота. Пусть мужики завидуют… Вон, как жадно поглядывает Витька!.. Но неужели, между ними есть связь?!

Под палящим солнцем, пили спирт. Муж решил, выяснить отношения с соседом.

— Че-то, Витька, часто на жену заглядываешься! Я же видел, как тогда целовались! Смотри, губёнки шибко не раскатывай! А то, как бы, не схлопотать!

— Да ты че, Михаил! Даже не подозревай! — глаза у парня бегали. — Уж на то пошло, — есть же у меня чувиха!

— Лучше не ври. Никого у тебя нет. Не верю… Но я предупредил!..

Под солнцем, от спирта развезло.

— А как, насчет свадебного путешествия? А, молодые? — прикольнул Рашид. — Положено ведь, вроде! И медовый месяц!

— А почему, не тряхнуть стариной? — живо отозвался Михаил. — Можно на природу, на пару дней съездить. Мы, студентами, когда-то на Лобач, — ну, скала такая есть, — ходили. Вот, и отправимся туда! Там речка — Серебряная…

Порешили ехать, с Заей, на Лобач через день, прихватив с собой Андрюху Лосева и Витьку.

Электричка до Усть-Пичерти, отправлялась в 11 утра. Сбросив рюкзаки, расположились на скамейке, у путей, с левой стороны вокзала. Зая, не переставая, болтала о том, как здорово, всё-таки, что они поехали на природу. Мужики сдержанно помалкивали. Михаил, правда, увидев рядом одинокого «лимпомпосика», решил, от не хер делать, сыграть на жениных чувствах. Подошел и громко, чтобы Зая слышала, завёл непринуждённый разговор с мадемуазелью, рассыпаясь, как бы, между прочим, в комплиментах.

— А мы вот, решили, встретить вечернюю зарю на лоне… Вам так к лицу, этот загар!

— Тебе че, с женой не сидится?! — прошипела, решительно подошедшая Ленка, испепелив взглядом «соперницу» — Он муж мой, кстати, и нечего лясы точить! Нашлась тоже!..

В электричке, Андрюха Лосев рассказывал о похождениях и драках, когда служил, в танковых войсках, под Челябинском. Витька, которому еще предстояло, тянуть солдатскую лямку, жадно слушал. Михаил, положив голову на колени Заи, растянувшись на скамье, думал о своём.

«Какая же у меня пустая, неинтересная жизнь! По первосигнальному сценарию… Ем, сплю, шоркаю бабу, пьянствую… Ну, устроюсь, скажем, на денежную работу. Ленка родит там, кого-нибудь. И всё? В принципе, как у большинства. Вроде, и не к чему стремиться. Как, всё ж таки, это примитивно, банально… Хотелось бы, жить по-другому, а не выходит. В науке — облом. Думаю, что именно, из-за отсутствия направляющей цели, идеала, я, так сказать, деградирую. Ибо создан Природой для творчества, — то есть, для иной, абсолютно, жизни. А что они, — Ленка, Витька, Андрюха? Им бы, лишь бабки да семейный очаг, и более ничего. Ничего! Животные…».