— Видишь ли, я жил так роскошно, потому что имел процент с отцовского состояния. Он распределил его между мной и сестрой. А сейчас в этом решительно отказал. Сказал, что разбаловал меня, что у меня семья и я сам должен заботиться о ней.

— Ну, вот, Митя, надо нам подумать о разводе. После него Роман Никитич вернет все в прежнее русло. Пока не обзаведешься новой семьей.

Митя и к такому разговору был готов.

— О разводе не может быть и речи. Ведь мое жилье — тоже не мое. А после развода я могу лишиться и его.

— Как же так, Митя? Разве могут эти вопросы зависеть от решения твоего отца?

— Все дело в его отношении к тебе. Он считает, что я плохо к тебе отношусь. И решает финансово меня за это наказать.

Катя вздохнула. Вот уж не ожидала, что из-за нее бедный Митя лишится своего благополучного образа жизни. Снова она виновата. Решила его успокоить, хотя сочувствия уже к нему не было.

— Ну, ладно. Что может изменить развод? Я просто думала, что тебе нужна свобода. Если же пока дело терпит, подождем с ним. Тебе надо заканчивать с этой зависимостью от отца. Или ты питаешь надежды на наследство?

Митя не узнавал Кати. Так жестко она с ним никогда не говорила.

— Я понимаю, что ты ко мне теперь чувствуешь. Презрение, да?

— Митя, это твоя жизнь. Я к ней теперь не имею отношения. Кроме формального — наш брак закреплен на бумаге. И пожалуйста, не покупай больше дорогих подарков, никаких подарков — я их не приму.

— Ну, я вообще-то и сам зарабатываю. И не считай меня маленьким сыночком. Да, я привык так жить, отец всегда был щедр ко мне.

— Ты поэтому вернулся? Потому что закончилась отцовская щедрость?

Теперь наступила очередь Мити вздохнуть. От изменившегося отношения Кати к нему. От изменения в ней самой.

— Зря я тебе все это рассказываю. Но тебе лучше знать, как обстоят у меня дела. Ты делаешь свои выводы, не лестные для меня. Я заслужил это. Но я вернулся, потому что обещал тебе.

— Митя, ты отец нашему ребенку. Этого не изменить. Но ты мне муж и я тебе жена — только на бумаге. Пожалуйста, имей это в виду.

Больше она не хотела его слушать. Да и Мите расхотелось говорить на эту тему.

Катя позвонила Роману Никитичу, попросила его встретиться. Гуляя с сыном в парке, увидела его издалека и улыбнулась — есть, оказывается, человек, которого ей хотелось видеть, разговаривать с ним, оставаться собой, прежней. Он тоже улыбался. Показался подвижным, моложавым. Значит, здоров, слава богу…

— Рад видеть тебя и малыша. Когда у него появится братик, а у меня внучок?

— Я тоже рада. Скоро-скоро.

Так не хотелось Кате разрушать хорошее настроение. И все-таки заговорила:

— Роман Никитич, Митя сказал, что вы его наказали из-за меня. Мне не хотелось бы, чтобы он был ущемлен только потому, что наш брак… дал трещину. Быть виноватой в этом не хочу.

— Это не ты, а он виноват.

— Но выходит-то по-другому.

— Значит, ты просишь быть к нему снисходительным?

Катя обрадовалась, закивала головой.

— Представьте себе, ваш сын всегда заслуживал уважительного отношения к себе. Вы таким его вырастили, воспитали. А теперь он лишится самоуважения. Я не хотела бы видеть его жалким. И все от чего? Потому что стал меньше меня любить?

— Катя, а ты его любишь?

— Если честно, уже нет. У него новая привязанность. Вернее, старая. — Катя решила довериться мудрому человеку. — Я его отпустила, его уже нет в моем сердце.

— Так быстро? А может быть, ты его не любила?

— Нет, любила. В него трудно было не влюбиться. И я рада, что мой сын будет походить на него. Митя хороший человек, трудно ему сейчас приходится. Не добивайте его.

Роман Никитич, стряхивая снег с Катиной шубки, наблюдая за возней Санечки около детского домика, задумчиво проговорил:

— Странный у нас разговор. Другой бы на моем месте подумал, что ты имеешь интерес к материальному положению своего мужа. А ты его имеешь, но совсем с другой стороны. Заботишься о человеке, который принес тебе одни страдания.

— Митя останется моим другом. А еще будет хорошим отцом.

— Дурак он, мой Митька!

— Что поделаешь? Мы не властны над своими чувствами.

— Ох, Катя, Катя! Это ты хороший человек, а не мой сын. Но подумай и о себе! Что ты все входишь в положение других!? О своем положении позаботься.

Катя уверила его, что будет думать теперь прежде всего о себе. И на этом расстались. Хотя Митин отец ничего не обещал, Кате стало легче от мысли, что он прислушается к ее просьбе. Вот здесь-то, чтобы не чувствовать себя виноватой перед его сыном, она заботилась о себе. В этом заключался ее эгоизм.

Костя, сидя за своим рабочим столом, крепко задумался. Его волновал вопрос о состоянии Мити. Вот уже два раза виделся с ним после его заграничной командировки. Было жалко на него смотреть.

— Митя, авось, все наладится, и придете к согласию. И Катя, и ты сам… — Больше не знал, как успокоить друга.

— Я дурак, пошел на поводу своих жалких чувств — и потерял Катю. Миле только один раз сказал, что отец отказался от финансирования моих личных затрат. Этого оказалось достаточно, чтобы наступило ее охлаждение. Такая пошлая ситуация — и она произошла со мной!

— Ты ожидал другого?! Ох, Митька, ты действительно дурак! Но сейчас же ты в норме, все понимаешь — и это уже хорошо.

— Да, отцовское решение было кстати… Чтобы я образумился наконец. Не потому, что стеснен материально. А потому, что заставил взглянуть на себя со стороны…

— Да, ладно! Ты не виноват, что у тебя состоятельные родители. Я ведь тоже во всем обязан отцу. Мы наследники своих отцов, что поделаешь тут?!

— Катя меня заподозрила, что я жду, когда наследством обзаведусь… Вот это был удар! Она изменилась, ты не заметил?

— Я давно ее не видел, — уклонился от ответа Костя. — Когда она родит? Мама говорила, как тяжело ей становится. Скорей бы закончилось это ожидание…

— Она изменилась. Показалось, что стала какой-то черствой, что ли… Раньше даже когда на меня обижалась, была мягкой, сочувствовала… А теперь заговорила о разводе.

— Ну, тут она торопит события. Подожди… как только у вас появится ребенок, все пойдет по нужному руслу.

Костя приехал домой и с радостью увидел Санечку. Подхватил его и почувствовал себя счастливым. Жалко было, что редко с ним виделся. Иногда на прогулке с Лидией Ивановной, иногда вместе с отцом устраивали посреди рабочего дня посиделки в детском кафе, прогулки на детскую площадку, чтобы разделить радость общения всей семьи. Лидия Ивановна все не могла налюбоваться на соединение дорогих ей мужчин, как она говаривала, представителей трех поколений.