Толкнув дверь, я быстро вошла и тут же закрыла за собой створку, чтобы выпустить как можно меньше тепла. На растопку камина в кабинете ушло какое-то время, за которое я успела отогреться. Повесив плащ на вешалку, вскипятила чайник на плоском камне. В конторе он заменял полноценную печку.

К моему удивлению, на моем рабочем столе меня ждала записка от Леу. В ней говорилось о том, что парни меня не дождались и сами отправились на выполнение заявки.

Скомкав голубоватый лист с вензелями, я выбросила его в мусорное ведро. Хотела посмотреть, не пришло ли новых писем в шкатулку, но бумага упала мимо корзины. Пришлось нагибаться, скрываясь под столом, чтобы поднять комок.

Именно в этот момент дверь в контору открылась, впуская не только морозную свежесть, но и незваного гостя.

— Мрачного дня, — отозвалась я, поспешив выпрямиться.

Но лучше бы я этого не делала. Стоило мне увидеть посетителя, как все внутри меня замерло. Напрягся каждый сантиметр моего тела, а сердце пропустило удар, на мгновение и вовсе перестав биться. Страх, самый настоящий страх затопил все мое сознание.

— Мрачного? — удивился собеседник, делая шаг по направлению к моему столу. Улыбка, полная превосходства, заняла его губы, поселилась в его темных глазах, пока мужчина медленно стягивал перчатки. — А по-моему, сегодня просто замечательный день, аста Бендант. Я бы даже сказал, удивительно богатый на сюрпризы.

— Что вам нужно, галеций Лугстар? — эти слова дались мне крайне тяжело, почти на грани напускного спокойствия.

Все то время, пока некромант с грацией хищника медленно подходил к моему столу, я снимала блокиратор с руки. Делать это стоило незаметно, не привлекая чужого внимания, но на самом деле я дико бесилась.

Как темный маг я могла противопоставить отцу Ионтина только силу, но не умение. Была уверена: он уделает меня в два счета, в то время как со стихией огня я имела бы куда больше шансов если не на победу, то хотя бы на спасение. Только воспользоваться им не могла. Послушав куратора, я повесила кулон-блокиратор себе на шею, о чем теперь жалела просто невероятно.

Это решение сейчас могло стоить мне жизни.

Если выживу, больше никогда не буду ограничивать свою магию.

— Что мне нужно? — переспросил мужчина, явно играя со мной. — Мне нужно, чтобы ты исчезла. Но ты ведь этого не сделаешь, правда?

Ощутив колебания чужого дара, словно вдохнув густые эманации чужой смерти, что костлявой кистью сдавили мое горло, я вскочила на ноги, моментально призывая силу. С чего я вообще взяла, что Астер Лугстар станет играть по правилам? Почему решила, что мои угрозы его напугали?

Судя по его пустому взгляду, по упрямо сжатым губам, что проглядывались в завитках темной бороды, я выбрала для себя не того противника. Мог ли он сказать то же самое обо мне, я не знала, но собиралась выяснить прямо сейчас.

— Энсандиум! — сорвалось с его губ, а темные чары слились в единую сферу, что полетела прямиком в меня.

— Либиро!

— Энсцект!

Темнота бывает разной. Одна с теплотой и радостью встречает тебя, принимая в свои объятия под яркими мерцающими звездами. Другая наделяет спокойствием и тишиной, погружая в пространство, где время словно застывает. Третья ударяет холодом, льдом, причиняя боль, что кажется обжигающей, настоящей.

Хочется взвыть. И одновременно с этим скрыться, сжаться, стать как можно меньше, будто от этого боль уменьшится. Но она не уменьшается, не исчезает. Наоборот, заполняет собой еще и легкие, лишая возможности дышать.

Я не понимала, реально ли то, что я видела. С каждым пройденным мгновением я слабела все сильнее и все глубже погружалась под толщу ледяной воды, что взялась словно из ниоткуда. Чернота затягивала все больше, пока и вовсе не заняла собой все пространство вокруг.

“Энсандиум” — универсальное заклинание нападения, которое использовали все маги, за исключением огневиков. Сила его зависела от количества потоков и их прямого распределения на каждый нисходящий и восходящий слоги. Если бы я пропустила удар, меня бы хорошо приложило, но не до такой степени, чтобы я не ощущала собственного тела, чтобы я вообще не ощущала себя живой.

Однако я его не пропустила, применив сразу два заклинания. “Либиро” — то, что было произнесено вслух, являлось отражающими чарами, а второе создавало зеркальную гладь буквально из воздуха. Последнее было не обязательным при применении первичных чар, но, сделав зеркало, я фактически перестраховалась.

И все даже сработало так, как задумывалось. Правда, я не учла того, что Астер Лугстар являлся опытным магом. Свои же отзеркаленные чары он отразил с легкостью, еще и удвоив удар с помощью заклинания “Энсцект”. Вот его-то я и не пережила.

— Амадин… — прошептала я, теряясь в этой обжигающе холодной темноте. — Амадин…

Страх. Не получив привычного отклика, я испытала страх, чистый ужас. Неужели вот так все всегда и заканчивается? Темнотой и пустотой, холодом, от которого трудно дышать, невозможно двигаться.

— Амадин! — закричала я в панике.

Дрожь колкими иголками пробежала по моему телу, ухнула куда-то в желудок. Время потеряло свой ритм, темнота казалась бесконечной. Я металась в ней, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, но черноте не было ни конца ни края. Она давила, убивала, вытягивала остатки разума.

— Амадин, если ты сейчас же не появишься… — перешла я к бессмысленным угрозам.

— Я здесь.

Облегчение. Гулко выдохнув, на миг прикрыв веки, я испытала такое облегчение, какого не ощущала никогда в жизни. Я даже предположить не могла, что когда-нибудь мне будет достаточно для спокойствия только голоса этого мужчины. Оказаться в темноте — это совсем не страшно. Страшно — это не слышать ничего, кроме давящей мрачной тишины. Страшно остаться одной.

Оглянувшись по сторонам, я в панике напрягала глаза, всматриваясь в беспроглядную черноту, но не видела того, что должна была.

— Амадин! — позвала я вновь, чтобы точно убедиться, что он пришел.

— Я же сказал: я здесь, — ответили мне мягко.

Его спокойствию, самообладанию можно было только позавидовать. Я сейчас не чувствовала ни того, ни другого. Я не понимала, где я и… Что на самом деле со мной произошло. Верить в то, что умерла, я категорически отказывалась.

— Но я не вижу твоих глаз, — выдохнула я, признаваясь.

— И не увидишь, — совсем не обнадежили меня. — Я с трудом пробился сюда сквозь защиту. Зато ты можешь меня почувствовать.

Амадин определенно нагло пользовался моей растерянностью, моей дезориентацией в пространстве, но сейчас я не имела ничего против объятий. Наоборот, ощутив его ладони у себя на талии, а затем на животе и под грудью, я откинула голову, прижалась спиной к его груди, чтобы почувствовать сильные, размеренные, уверенные удары его сердца.