Юджиния вцепилась в него мертвой хваткой. Она прижималась щекой к щеке Синклера и тяжело дышала ему в ухо.

У Синклера болела спина. Кроме того, он лежал, неловко подвернув под себя ногу. Юджиния, как будто почувствовав, что он хочет освободиться от нее, вцепилась еще сильнее.

— Ты меня задушишь, — пробормотал Синклер. — Не бойся, Юджиния, отпусти меня.

Юджиния с большой неохотой села.

— Ты ушиблась? — спросил Синклер.

На ее скуле виднелось красное пятно. На этом месте впоследствии мог образоваться синяк. Синклер дотронулся до ее скулы, и она вздрогнула от боли.

— Со мной все в порядке, — потупив взор, промолвила Юджиния. — Прости, что мне пришлось ударить тебя. Мне не хотелось, чтобы ты целовал меня, а потом обвинял в том, что это я соблазнила тебя.

Синклер понимал, что вел себя довольно странно. Он то говорил о разрыве отношений, то пытался поцеловать Юджинию. Возможно, дело было в том, что он терял голову в ее присутствии. Синклер не узнавал сам себя. Впрочем, он не хотел, чтобы она знала о его чувствах.

Синклер встал и открыл дверцу. Экипаж стоял накреняясь. Выглянув наружу, Синклер понял, в чем дело. Одно из четырех колес соскочило с оси. Роберт успокаивал лошадей, и Синклеру пришлось самому осматривать колеса. Обойдя экипаж, он вернулся к дверце и помог Юджинии выйти. Она не хотела, чтобы он дотрагивался до нее, но Синклер подхватил ее за талию и опустил на землю.

Юджиния сразу отошла в сторону и повернулась к нему спиной. Синклер направился к Роберту, который стоял у экипажа, качая головой.

— Это я во всем виноват, ваша светлость, — промолвил он. — Лужа на дороге оказалась глубже, чем я предполагал.

— Вам нужно было объехать ее! — грозным голосом произнес Синклер.

Вообще-то он был милостив и справедлив со слугами, но сейчас — после грез о Юджинии и неожиданных объятий на полу — его чувства находились в смятении. Поломка оказалась значительной. Задняя ось экипажа накренилась, втулка соскочившего колеса была расколота.

Экипаж требовал ремонта, в нем невозможно было двигаться дальше. Но Синклер не мог ждать. Нельзя было позволить сбежавшей парочке пересечь границу и заключить брак.

— Вы не виноваты в том, что дорога находится в плохом состоянии, — громко сказала Юджиния, обращаясь к кучеру. — Кроме того, если бы вы не были мастером своего дела, экипаж мог перевернуться. Вы спасли нас от серьезных травм или даже от гибели.

Роберт смущенно поклонился ей, тронутый ее заступничеством.

— И все же мне следовало быть осмотрительнее.

— Глупости, вы не могли объехать огромную лужу на скорости.

Синклер с досадой взглянул на свою спутницу.

— Я не обвиняю Роберта в этой аварии, мисс Бельмонт, — сказал он.

— Меня вы тоже ни в чем не обвиняете, ваша светлость? — спросила Юджиния.

Они скрестили сердитые взгляды. Синклер, вздохнув, отвел глаза в сторону, уступая ей победу в этом поединке.

— Возьмите лошадь и поезжайте на постоялый двор за помощью, — распорядился он, обращаясь к кучеру.

— А как же вы, ваша светлость? — всполошился Роберт. — Не можете же вы и миледи оставаться здесь, на дороге. Один Бог знает, сколько времени мне понадобится, чтобы найти помощников и привезти их сюда. Говорят, будто в здешних краях водятся разбойники. Может быть, вы поедете со мной и подождете в гостинице, пока экипаж отремонтируют?

Синклер покачал головой:

— Я продолжу путь. Мы с мисс Бельмонт возьмем лошадей и поскачем верхом. А вы, Роберт, возьмите четвертую лошадь с собой. Так она по крайней мере не попадет в руки разбойников. Как только экипаж отремонтируют, отправляйтесь за нами.

Кучер привык беспрекословно выполнять распоряжения своего господина.

— Слушаюсь, ваша светлость. А как быть с багажом?

— У мисс Бельмонт всего лишь один саквояж, а я возьму с собой вещи первой необходимости.

Пока Синклер собирал вещи в дорогу, Юджиния стояла в сторонке, кутаясь в плащ и притопывая ногами, чтобы согреться. Она видела, что он достал из-под сиденья экипажа пистолет и положил его в свою седельную сумку, а затем сумку и ее саквояж приторочил к сбруе лошадей.

Роберт уехал выполнять приказ своего господина, и после его отъезда установилась тишина, так как Синклер и Юджиния старались не разговаривать друг с другом.

У лошадей из упряжки не было седел, но Юджинию это не смущало. Она была опытной наездницей и умела скакать без седла. Синклер невольно залюбовался ее посадкой, когда она оказалась на лошади. Несмотря на неприязнь к сэру Питеру, Синклер вынужден был отдать ему должное: он научил дочь управляться с лошадьми. Синклер должен был признать, что Юджиния хорошо смотрелась бы в группе местных охотников.

Через некоторое время он и его спутница отправились в путь.

Вдоль дороги тянулись густые леса, в которых вполне могли оказаться разбойники. Вспомнив предостережение Роберта, Синклер достал из сумки пистолет и сунул его за пояс. Ему мерещилось, будто за деревьями прячутся грабители. Шел дождь, и Юджиния надела капюшон. Он был низко надвинут на лоб, и Синклер не видел ее лица.

Синклер решил, что Юджиния по какой-то причине дуется на него. Однако он ума не мог приложить, в чем провинился перед ней. Поведение женщин всегда ставило его в тупик. В возрасте семнадцати лет он любил рисовать их обнаженные тела, но понятия не имел, что творится у них в голове.

Юджиния, похоже, намеренно держалась позади него, не желая с ним разговаривать. «Какое счастье, что она не стала моей любовницей», — в сотый раз сказал себе Синклер. Он старался не вспоминать, что это Юджиния отвергла его предложение. Куда приятнее было думать, что Синклер сам отказался от своих первоначальных намерений.

Синклер промок до нитки, и даже вид трактира в небольшой деревеньке не улучшил его настроение. Тем не менее он старался вести себя учтиво и помог Юджинии спешиться. Ее слегка покачивало от долгой езды верхом. Заметив это, Синклер забеспокоился. Он не хотел, чтобы она упала или, того хуже, заболела.

— Мне не следовало брать тебя с собой, — промолвил он.

Юджиния вскинула голову. Ее зеленые глаза были прищурены, лицо заливала бледность.

— Вы уже ясно дали мне понять, какие именно чувства испытываете ко мне, ваша светлость, — заявила она и, резко повернувшись, направилась к трактиру — низкому закопченному зданию.

Стиснув зубы, Синклер последовал за ней. Юджиния снова неправильно истолковала его слова и действия. Возможно, то, что они не разговаривали, было к лучшему. Молчание по крайней мере избавляло их от ссор и перепалок.

Не дойдя до дверей трактира, Юджиния внезапно остановилась. Должно быть, что-то привлекло ее внимание. Синклер проследил за взглядом Юджинии и увидел ребенка лет семи-восьми с бледным худым личиком и грязными темными волосами. Он стоял у коновязи рядом с ворохом гнилой соломы. Его широко открытые глаза с подозрением смотрели на Синклера и Юджинию. Помедлив пару секунд, он отошел подальше от незнакомцев. Ребенок был бос и плохо одет.