База разведчиков

Разведчики готовили оружие и снаряжение, поизносившееся в боях. На длинном столе для чистки оружия лежало все необходимое: ветошь, протирки, отвертки, масло и солярка для чистки и смазки оружия. Вокруг стола царила спокойная, рабочая атмосфера, которая так нравилась Седому. Он привел в порядок свой «АКМС» и собирался было заняться «Винторезом», когда с КПП прибежал дежурный и сказал, что его ждут связисты.

Выйдя на КПП, Седой увидел станцию «рэбовцев», около которой стоял капитан Даудов.

– Вот, заехал попрощаться, – сказал он. – Работу здесь закончили. Сейчас в Ханкалу – на профилактику оборудования.

– Что ж? Удачи, капитан! Ты нам здорово помог.

– Я тут перевел для вас кое-что из дневника арабского наемника. Не все, конечно, а то, что, в основном, касается боев с вашей группой. Думаю, вам будет интересен взгляд с другой стороны. – Дауров протянул Седому пачку распечатанных на принтере листков.

– Конечно, интересно! Спасибо, капитан.

– Да не за что! Вы знаете, что арабы уничтожили селение Ирбайхана? Мужчины приняли бой с ними, а пока они сражались, женщины увели детей через ореховую рощу в горы.

– Они что, совсем озверели?! И как чеченцы-боевики могли допустить подобное?

– А никто ничего не знал. Хаттаб подготовил операцию в режиме строжайшей секретности и приказал после операции подбросить доказательства участия федералов в этой акции. Но мы перехватили переговоры его амиров при штурме селения и дали их прослушать, будто случайно, нескольким амирам-чеченцам. Сейчас между ними вспыхнет война.

– Было бы неплохо, а то что-то этот «интурист» засиделся в Чечне…

– Это уж точно! Ладно, командир, поехали мы. А дневник почитай, найдешь кое-что интересное.

Седой вернулся в казарму и закончил чистку оружия. Подогнав по себе новую разгрузку, укомплектовал ее и повесил на спинку койки. И только после этого взялся за дневник арабского наемника.

Перевод, сделанный капитаном Даудовым, начинался с первого боя в русле безымянного ручья.

«…нас стали обстреливать, и я остался с группой из 15 братьев, которые не знали, куда идти. Абу-Валид сказал нам по рации, чтобы мы искали убежище, а не теряли время в поисках отряда.

Мы прижались к берегу ручья, и я попытался укрыться за деревом. Но по нам стали бить из автоматов. Я поднял голову и увидел русских примерно двадцатью метрами выше по течению. Они сразу же заметили Абдул-Харита, бегущего за деревьями справа от меня. Он тоже увидел их и выстрелил первым. Но через минуту уже все русло пылало. Те парни были из спецназа, и у них имелись «Винторезы» и «АК» с глушителями. Хвала Аллаху, нескольким братьям удалось по кустам взобраться на противоположный берег, откуда они могли видеть русских, и вступить в бой с гяурами. Но в этот момент начал работать их снайпер, который молчал до этого. Он снял сразу нескольких братьев, а остальным пришлось уходить подальше от берега, чтобы не попасть под его пули.

Я не знаю, сколько продолжалась перестрелка, но нас били из подствольников, забрасывали гранатами, и отовсюду неслись крики раненых братьев. Интенсивность боя была такова, что звуки множества взрывов слились в сплошной рев.

А потом кто-то закричал, что русские бегут. Мы не поверили своим глазам, когда, взобравшись на крутой берег, увидели их спины. Абу-Валид по рации приказал преследовать и добить их, поскольку мы увидели, что их было совсем мало – не более 15–20 человек. Но как только мы пошли вперед, у нас под ногами начали рваться мины. Но Абу-Валид кричал «вперед», и мы двинулись дальше, к близкому лесу. Уже дошли до границы леса, когда на нас налетели вертолеты. Это был кромешный ад! Нам оставалось только вжиматься в землю и молиться. Хвала Аллаху, мы были так близко к русским, что вертолетчики не могли бить по нам, не рискуя уничтожить своих. Когда наступил закат, мы зашли им в тыл и атаковали их позицию, а потом отошли к опушке леса, снова потеряв основной отряд в темноте. Русские оставались там, где были весь остаток ночи, слишком испуганные, чтобы куда-либо двигаться.

Утром мы соединились с братьями из отряда Ширвани Басаева и решили атаковать русских. Но когда вошли в лес, мы увидели другую группу спецназа, которая шла на выручку первой, и атаковали их. Загнали русских в овраг и там расстреляли из подствольников и забросали гранатами. Когда мы спустились в овраг, я лично видел шестерых убитых со всем их оружием. Некоторые были еще живы, и братья добили их.

В течение дня лес постоянно обстреливался, и в то утро Абу-Азим Аль-Джеддави был убит шрапнелью в голову. Братья вокруг нас постоянно натыкались на русских, и до нас дошло известие, что Абу-Бакр встретил русский отряд, который после короткого боя отошел в долину. Но в этой стычке были убиты Абу-Саад Аль-Кандагари и его брат Абу-Саид Аль-Кандагари, а русские потеряли двоих человек и собаку-ищейку.

Время и место смерти каждого записано! Когда мы в очередной раз пошли в атаку на русских, Абу-Малик бежал впереди. Он не должен был идти с нами, так как Абу-Валид по рации приказал идти только братьям, у которых имелись подствольники. Когда мы вошли в подлесок, Абу-Малик уже опередил нас на 15–20 метров. С тропы трудно видеть дальше, чем на несколько метров. Мы бежали неровной цепью, примерно в 10 метрах друг от друга, стреляя из автоматов. Безумие! Я бежал справа, Абу-Малик в центре и Абу-Рауда слева. Я чуть не споткнулся о ящик с боеприпасами и увидел в стороне смятый спальник. И тут же прямо перед нами встали русские. Лопатой у меня выбили из рук автомат и ударили по голове, и я побежал обратно. У ручья я услышал стоны слева и снизу от меня, но подумал, что это русские, и только глубже вжался в землю. Но братья звали друг друга по именам, и я спустился к ручью. Абу-Малик лежал в ручье мертвым, пуля попала ему в грудь. В тот день было еще пять убитых. Кроме наших четырех арабов, шахидом стал Абдур-Рауф – узбек.

Не стало моего дорогого друга Абу-Малика (да будет Аллах милостив к нему). Он был одним из самых прекрасных братьев, среди тех, кого я знал здесь. Он был из Алул Байт (Прямых Потомков Пророка) и хафазом (знал Коран целиком на память).

Третий день после этого боя мы уходим от заградительных линий русских, совершая изнуряющие марш-броски. Но в какую бы сторону мы ни шли, повсюду натыкаемся на их посты и вступаем в перестрелки. Мы не ели уже два дня, у нас кончаются патроны»…

На этом перевод дневника обрывался. Седой знал, что случилось с его автором, и подумал, что смерть уравнивает всех. Вот и этот молодой парень из Норвегии ехал в Ичкерию, чтобы воевать под знаменами Аллаха за торжество ислама… И что получил? Вдруг он подспудно, не желая признаваться в этом даже самому себе, почувствовал жалость к автору дневника, которому так много пришлось хлебнуть лиха на, в общем-то, чужой, не нужной ему войне…

07 апреля 2000 г. 12–20.

База разведчиков

Седой вошел в кубрик, издалека услышав гомерический хохот, доносящийся из «логова» разведгруппы, представляющего собой два класса, между которыми была прорублена дверь. Пацаны окружили… сержанта Сычева и ухохатывались, рассевшись на койках и табуретах вокруг него.