Игорь полюбил это место почти так же, как беседку в саду и маленький песчаный пляж у реки. Он поймал себя на мысли, что привязался к этому дому, что природа больше не раздражает его и в город его не тянет. Было жаль уезжать, но он всегда знал, что не задержится здесь надолго. А может быть, в глубине души ему все же казалось, что такое возможно. Интересно, поехала ли бы она? Оксана…

— Не хочешь колы?

Филипп вышел из темной конюшни и прищурился от бьющего в глаза яркого солнца. Игорь не подозревал, что внутри кто-то находился, хорошо, что у него не было привычки разговаривать вслух с самим собой.

Испанец стоял по пояс голый, в одних голубых джинсах, демонстрируя загорелое атлетическое тело, вызывающее зависть у всех жителей «Аменции». В руках он сжимал запотевшую стеклянную бутылку газировки. Его плечи, покрытые татуировками, блестели от капелек воды, темные волосы были влажными, он только что принял душ.

Он улыбнулся, как всегда заставляя Игоря гадать, что скрывается за его приветливостью, дружелюбными манерами. Он был похож на иностранца, всегда готового расплыться в белозубой улыбке и похлопать тебя по плечу, но при этом оставалось ощущение, что он издевается.

— Спасибо. — Игорь выпрямился и взял у Филиппа бутылку. — Ледяная!

Какое-то время они молча сидели на скамье и смотрели вдаль, передавая колу из рук в руки.

— Где Матвей? — спросил Игорь, прерывая молчание.

— Он не поедет. — Филипп взъерошил волосы. — Спина побаливает. Ему нужно больше отдыхать, приехал мануальщик, будет работать с ним весь месяц до Аскота. Мне не нравятся эти его боли, надо особенно опасаться травм, пока позвоночник не восстановится.

— Кто поедет с нами? — Игорь придал голосу недостающую бодрость. Он даже не надеялся услышать ее имя, но все же, вдруг.

— Ты, я, Вера, Костя, Саша, толстяк, насчет Нины не знаю. Я еще не успел никому сказать, что Матвей не поедет, возможно, она захочет побыть с ним.

Он произнес это буднично, просто констатируя факт их взаимоотношений, но Игорь усмехнулся про себя: в доме все новости разлетались со скоростью света, и то, что Ройтер открыл ему страшный секрет, стало быстро известно остальным. От него больше не скрывали очевидное, и он подумал, что вскоре многие загадки прояснятся.

— Что-то я замерз. — Филипп поднялся и вышел из тени навеса на середину площадки, нагретую полуденным солнцем. Он с удовольствием подставил лицо под теплые лучи.

Игорь с интересом рассматривал его многочисленные татуировки. Испанец перехватил его взгляд и улыбнулся.

— Я делал их, чтобы отмечать все важные события в своей жизни. Потом, — он помолчал, — женщинам нравится.

Игорь рассмеялся.

— У меня нет ни одной. «Magro», — прочитал он вслух. — Так звали твою девушку?

— Нет, — Филипп приподнял руку и изучил свое правое предплечье. — Это означает «худыш» на испанском, так звали моего первого пони для поло. Отчим подарил мне его на шестнадцатилетие. А это, — он повернулся к Игорю левым плечом, — лошадь с крыльями.

— Пегас. — Игорь кивнул. — Вере нравится?

Филипп поднял голову, улыбки на его губах уже не было.

— Вера — моя подруга. — Филипп многозначительно посмотрел на Игоря. Его красивое лицо окаменело. Игорю стало не по себе, ему показалось, что Филипп с трудом сдерживается. — Ей скучно, — закончил он.

— Я слышал, в июне она уедет в Монако жить с матерью. Она хочет уехать? — поинтересовался Игорь как ни в чем не бывало, делая вид, что не заметил изменившихся интонаций собеседника.

— Здесь ей нечего делать, — сухо ответил Филипп и, повернувшись к Игорю спиной, направился в конюшню. — Мне надо одеться.

— А что значит «Duda»? — Игорь без труда прочел четыре большие латинские буквы, украшающие шею испанца чуть ниже линии волос.

Филипп на секунду остановился на пороге, раздумывая над вопросом.

— Это, — он обернулся, — напоминает мне об одной девушке.

— Красивое слово. — Игорь привстал со скамьи. — Это ее имя?

— Нет, — Филипп покачал головой. — На испанском это слово означает «сомнение».

* * *

Многие жители забывали носить свои рации с собой, поэтому на координацию встреч уходило немало времени. Было почти два часа, когда Клим распорядился собрать путешественникам корзину для пикника, Костя закончил седлать лошадей и Матвей принял окончательное решение не ехать.

— Мне придется ехать. — Костя сплюнул себе под ноги. — Иначе кто-то останется без тренировки. Я специально не работал с ними утром, чтобы нагрузить на прогулке. Лошади настроились.

Филипп с Матвеем насмешливо переглянулись.

— Вера не поедет, — испанец бросил быстрый взгляд на Игоря, как бы говоря: ну, что скажешь на это? Игорь подумал, что он в курсе ее ночного визита, и, наверное, это не могло не отразиться на его отношении к нему. Хотя Игорь всегда ощущал искреннюю симпатию Филиппа к своей персоне, особое внимание, чуткость ко всем просьбам.

— Хорошо. Глеб, бери Буцефала, я возьму Уинстона, — Нина сосредоточенно наморщила лоб. — Саша поедет на Колумбе, а Игорь возьмет Изи. Все складывается.

— Я поеду на Мерседес, — сказал Филипп, нетерпеливо постукивая сапогами.

— Феликс готов. — Матвей вывел коня под уздцы. — Константин, прогуляешь чемпиона. Только шагом.

— Ты с ума сошел! — Нина подскочила к нему, гневно сверкая глазами. — Отец велел, чтобы ты рысил с ним здесь на кругу, когда спадет жара.

— Я не сяду сегодня в седло, — твердо сказал жокей. — Спроси Глеба, он видел, как меня скрутило в конюшне. Феликс поедет с Костей, ему надо разгрузить психику, он не гоночная машина, а живое существо.

— Я иду к отцу. — Нина возмущенно сжала кулаки.

— Давай, — сухо бросил Матвей.

Костя нервно переминался с ноги на ногу, стоя возле Феликса.

Игорь с интересом наблюдал за ссорой. В глазах дочери Ройтера появился стальной блеск. В минуты гнева она становилась похожа на своего отца. Хотя Игорь ни разу не видел его в ярости, он интуитивно знал, что этот упрямый взгляд с клокочущим внутри огнем — от него. Это был конфликт не столько между мужчиной и женщиной, сколько между жокеем и дочерью хозяина.

— Послушай, пусть едет. — Глеб подошел к Нине и с нежностью заглянул ей в лицо. — Мы поедем тихо, до озера и обратно.

Игорь видел, что у нее не остается выхода. Либо настоять на своем и публично унизить своего мужчину, либо тихо отойти в сторону. Игоря поразило, что именно помощник Ройтера оказался тем человеком, кто вышел вперед, пытаясь предотвратить конфликт. Уж кого-кого, а его трудно было заподозрить в симпатиях к жокею. Нина сдалась, и Матвей с заметным облегчением передал уздечку в руки Кости.

* * *