точку, которая немного подрагивает. В следующий миг я дергаюсь влево, а один из охранников падает на асфальт. Толпа фанаток взвигивает, все бегут врассыпную, но некоторые, до кого не доходит, остаются на месте. Ебучее солнце, которое сегодня решило светить ярче, чем обычно, слепит глаза, мне сложно сориентироваться. Охранник ранен, он держится за живот, через темный пиджак сочится кровь. Блядство! Второй, как и я, прижался спиной к машине. Снайпер работает хреново, иначе бы не промахнулся. Прихожу к выводу, что, скорее всего, это какая-то игра, ведь я по-прежнему жив.

– Нам нужно в укрытие, – говорит мужчина, тяжело дыша мне в ухо.

– Я, блядь, и без тебя знаю, что нужно в укрытие!

Слышится хруст стекла – снайпер пробил стекло машины. Судя по тишине в салоне, водитель уже не дышит.

– Сука, – ругаюсь я и закрываю голову руками, спасаясь от осколков.

Крики фанаток слышны, наверное, в соседнем квартале, если не дальше. Очередная пуля прилетает на свободную плоскость около моей ноги, которую я по ошибке не поджал. Спохватившись, прижимаю ее к себе и вижу, что на асфальте остался скол. В целом мне теперь более чем понятно, что снайпер держит меня на мушке. Вот только на хер ему такие игры?

Мне стоит успокоиться. Расслабиться и подумать, как перейти в безопасное место. Двери издательства прозрачные, поэтому меня может задеть, а больше… Больше и некуда бежать. Охранник, сидящий рядом, прекрасно понимает, что ему придется прикрывать меня своей спиной. Я поворачиваюсь к нему, и мы встречаемся взглядами. В его серые глаза закрадываются страх и нежелание подставляться. Да он вообще напуган ситуацией и вряд ли может действовать разумно. Перевожу взгляд на другого охранника, который еле дышит. Он по-прежнему лежит, раскинув ноги и держа на животе окровавленную руку. Из-под него медленно вытекает кровь, окрашивая серый асфальт в багровый цвет. Вновь поворачиваюсь к охраннику рядом и говорю:

– У нас единственный выход – бежать обратно в издательство.

– Да, – неуверенно соглашается со мной охранник.

«Блядь, почему мне всегда приходится нянчиться с такими уебками?» – задаюсь вопросом, который мгновенно испаряется из головы, как только слышится новый пронзительный свист пули, которая падает с другой стороны.

Улица словно замирает в ожидании, когда мы рванем к дверям. Ни машин, ни людей. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как прохожие замерли где-то в отдалении. Некоторые разворачиваются и уходят прочь. Я более чем уверен, что кто-нибудь уже вызвал «Скорую» и полицию, однако сирен не слышу. Делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на дверях. Чтобы преодолеть расстояние, понадобятся всего шесть моих шагов в размеренном темпе, но есть проблема: двери крутящиеся, а запасной выход, который находится рядом, закрыт. Вполне вероятно, что снайпер работает на другой стороне улицы. Скорее всего, на крыше здания напротив. Поэтому корызек над входом может стать спасением, ведь то здание выше издательства на несколько этажей.

Я выдыхаю из себя остатки слабости и страха, расчищая путь голосу разума. Отсчитав про себя три секунды, говорю охраннику:

– Ты пойдешь первым. Беги до двери и со всей силы ее толкай.

– А как же ты? – спрашивает он, глядя на меня ошарашенными глазами, в которых до сих пор таится страх за свою никчемную жизнь.

– Выполняй приказ, – сухо отвечаю ему и толкаю в плечо. – Ну, чего ждешь? Пошел!

Мужик поднимается и со всех ног бежит к двери. Достигнув дверей, охранник толкает их вперед. Звон стекла вновь оглушает. Я прикрываю рукой лицо, но вижу, что снайпер ранил мужика. Он не успевает прокрутить вертушку и падает внутри замкнутого пространства из стекол, окрашивая его алым цветом.

– Блядство!

Видимо, снайпер будет стрелять по любой мишени, не важно, охранник это или я.

Оглядываюсь по сторонам, снова прикидывая, куда мне бежать. Четко осознаю, что теперь путь закрыт – его преградило тело охранника, которое еще бьется в конвульсиях. Поблизости нет ничего, что помогло бы мне разбить запасную дверь.

Зеваки, скопившиеся в издательстве на первом этаже, заставляют нервничать. Разумеется, такое событие невозможно скрыть. Я уверен, что уже во всех новостных лентах блещут заголовки о покушении на популярного автора Майкла Кима. Дьявол! Мне только этого не хватало!

Не успеваю закрыть глаза, чтобы сосредоточиться, как в машине вновь бьются стекла. Десять мощных выстрелов, два явно попадают в боковое зеркало. Остальные восемь приходятся на корпус, отчего я чувствую спиной небольшую вибрацию металла. Итак, сейчас или никогда. Десять выстрелов, ровно столько же, сколько звучало до этого. Это значит, что снайпер сейчас будет перезаряжать винтовку. У меня есть небольшой шанс пробежать незамеченным. Ну, по крайней мере, не словить пулю.

Срываюсь с места, бегу на парковку и… Я просчитался. Выстрелы летят практически под ноги. Я бегу, стараясь не запутаться в своих же ногах, а потом резко останавливаюсь. Думаю, снайпер ведет за мной линию, и резкое торможение, вполне возможно, заставит его поерзать, что даст мне несколько секунд для того, чтобы попробовать скрыться. Я уже практически добегаю до угла издательства, где снайпер точно меня не достанет, и тут мой бок прожигает острая боль. Но адреналин перебивает ее, и мне удается кое-как забежать за угол.

Сбавив темп, я трусцой бегу на подземную парковку. Жжение разрастается теплой молочной рекой, которая набирает температуру. Я придерживаю место, куда попал снайпер, и отмечаю, что пуля прошла насквозь. Из раны льется кровь, а из-за того, что я все еще на ногах, она бежит очень быстро. Надавливаю на рану и чуть ли не взвываю от острой боли, которая пульсирует во всей правой стороне тела. Дыхание сбилось, я дышу отрывисто. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и мне не хватит воздуха, чтобы вздохнуть. Меняю бег на быструю ходьбу. Ноги становятся ватными и немеют. Дохожу до столба, за которым находятся вход в издательство и лифт, и стараюсь перевести дух. В глазах темнеет, появляются какие-то мошки, но я двигаюсь дальше.

Захожу в лифт и прислоняюсь спиной к холодной стенке. Оглядываю свою рану, которая изрядно кровит, даже чересчур для сквозной пули. У ног уже натекла вязкая багровая лужица. Она небольшая, но я вроде вижу в ней свое отражение. И вновь боль прожигает все тело, а я слегка подергиваюсь от покалываний.

Как только лифт прибывает на нужный мне этаж, я медленно выхожу, держась рукой за металлическую стенку. Девушки на ресепшене смотрят на меня с удивлением и ужасом, а потом начинают вопить.

– Да заткнитесь вы, блядь!

Голова раскалывается, мне едва вообще хватает сил держаться на ногах. Во рту сухо, как в пустыне,