имел достаточную сумму для восстановления бизнеса. И знаешь, что я тебе скажу? Вилли эгоист. И любви он не заслуживает.

– Да.

Горечь одного маленького слова прошибает насквозь. Я вижу, что Барри Уокер раздавлен тем фактом, что его единственный сын, которого он так тщательно скрывает, превратился в торчка и шестерку отца мафии. Он слишком глубоко скатился по наклонной, и теперь ни я, ни Барри не сможем его оттуда вытащить.

– Но наверное, это было предначертано судьбой… Не знаю, Майкл, что бы я делал без тебя…

– Ты просто закрыл бы бизнес. – Я развожу руками, давая понять, что на этом тему стоит закрыть. – Так вот. Тебе хорошо известно, что просто так к Бену, как к соседу, я пойти не смогу.

– И как ты тогда думаешь действовать?

В дверь кто-то стучит, и на пороге появляется Роуз. Она удивленно смотрит на меня, закрывая за собой дверь.

– Привет!

Она приветствует меня с такой интонацией, словно видит привидение. Я ничего не отвечаю и отворачиваюсь.

– Есть новости?

Вопрос звучит так тихо, что его едва можно расслышать.

– Пока все по-прежнему, – вру я ей, зная, что Оливия не простит мне, если я ввяжу Роуз в это дело. – Но мы ищем.

– Жаль…

– Слушай, мы тут заняты. Не могла бы ты…

– Поняла тебя, Майкл, – с обидой в голосе произносит Роуз, а после добавляет: – Я зайду позже.

– Хорошо, – отвечает ей Барри.

Роуз тихонько выходит из кабинета и закрывает за собой дверь.

– Не знаю, как буду действовать дальше, но в одиночку мне не справиться.

– Будешь кого-то подключать? – уточняет Уокер, задумчиво всматриваясь в раздвинутые жалюзи на окне.

– Да, – неуверенно произношу столь легкое слово.

– Тебе стоит нанять охрану.

– Я уже пробовал.

Вспоминаю тот день, когда мне пришлось пристрелить Эрни и Ричарда. Эти чертовы олухи не понимали, что от них требуется.

– К тому же ты знаешь, что я люблю действовать в одиночку.

– Но так тебе Бена не победить, – парирует Барри, переведя на меня взгляд.

– Безусловно, – с ехидностью соглашаюсь и добавляю: – Нам нужна облава, вот только Бена подцепить нечем. Он умело скрылся за маской владельца рекламных щитов, а по факту является новым отцом мафии. И весь сюр в том, что никто, твою мать, из этих безмозглых лодырей даже не догадывается об этом. Даже эта потаскуха-мэр – и то до последнего не верила в это.

– Ты о Кейт Мартин?

– Да.

– Ну, знаешь, любовь ослепляет…

– Деньги ослепляют, а не любовь, – перебиваю я, зная, как Барри любит философствовать на такие темы. А мне сейчас это совершенно не нужно. – Шон нанял охрану, но они тупые и безмозглые. Это какие-то ебанутые мужики, не понимающие, что от них требуют. Стоят как дятлы и ничего не могут сделать.

– Не серчай на Шона, он и так зашивается.

– Я знаю. Я прекрасно это знаю, Барри. Он один из немногих, кому я могу доверять в этом паршивом мире.

Барри ничего не отвечает, лишь поджимает губы и молча прожигает взглядом стол, на котором разбросаны бумаги.

– Я пойду.

Встаю с дивана, но Уокер меня окликает:

– Майкл, если нужна помощь…

– Лучше не ввязывайся в это, Барри, – роняю через плечо, подходя к двери. – У тебя семья, которую ты обязан оберегать. Прости, но… во второй раз вытащить тебя из дерьма мне не по силам.

И, не дождавшись ответа, выхожу из кабинета.

Стоявшие за дверью два охранника следуют за мной, держа небольшую дистанцию. «И на хуя Шон их нанял? Я и сам могу справиться», – ворчу про себя, ощущая на языке привкус досады.

Разговор с Барри не внес никакой ясности. Я чувствую себя еще паршивее, чем до нашей встречи.

* * *

Выйдя из лифта, вижу, что перед издательством собралась толпа фанаток, и они, судя по всему, ждут меня. Погода сегодня ясная, солнце начало бесить меня уже с утра. Ненавижу жару, ненавижу преддверие лета в Крейгене. Вытаскиваю солнцезащитные очки и медленно иду через пропускную систему. Фанаты уже вовсю приготовились атаковать меня. Два рослых мужика, практически такого же телосложения, как я, выходят вперед, чтобы оградить меня от этих возбужденных женщин. Как только моя нога переступает через порог, фанатки начинают ликовать. Слышатся крики, оры – словно я без анестезии режу ножом их сердца. Девушки и женщины стремятся подойти ближе, но парни дают им отпор. Неразборчивый гул щемит виски, я различаю лишь свое имя, которое эти курицы повторяют, как мантру. Мужчины стараются их перекричать. Улыбаясь, я поднимаю руку вверх и вижу, что многие достали телефоны и, по-видимому, записывают видео. Площадь перед издательством переполнена, как будто я написал новую книгу и пригласил всех любителей моего творчества именно сюда. Мне суют книжки, плакаты, блокноты, пытаются впихнуть игрушки. Но мне сейчас не до этого. Не надо ни великой славы, ни толпы фанатов. Мне нужна только Оливия, до которой я не могу дотянуться, которую не могу обнять и прижать к сердцу, вдохнуть аромат ее волос и робко поцеловать в макушку. Сглатываю тяжелый противный ком в горле, подписывая книги. Кто-то просит сфотографироваться со мной, и я соглашаюсь. Охрана тем временем оглядывается по сторонам, и я слышу, как подают машину. Признаться, я давненько не ездил на заднем сиденье, да и в целом не привык, чтобы меня кто-то возил. Но, увы, ситуация заставляет изменять своим принципам. Безусловно, Бену нужна лишь игра, которую могу дать ему только я, больше никто.

Одна из фанаток выбивается из толпы, обнимает меня и утыкается носом в плечо.

– Эй!

Я хочу вразумить ее, но она поднимает голову и шепчет мне на ухо:

– Мне жаль, что так получилось с Оливией. Надеюсь, вы ее найдете!

Я лишь поджимаю губы. Один из охранников отодвигает ее подальше от меня, а второй сообщает, что пора уходить.

Робко улыбаюсь, понимая, что фанаты так же, как и я, переживают за Ви. Мы хорошо смотрелись с ней, но дело не только в этом. Оливия – это луч, который проливает свет на всех, кто находится рядом с ним. Ей подражают другие девушки, стараясь быть похожими на нее, даже несмотря на эти печальные события. Она до сих пор вдохновляет фанатов, которые со своей стороны заряжают меня поддержкой. Нужно во чтобы то ни стало спасти Оливию, и как можно скорее.

Машу фанатам, которые с замиранием сердца провожают меня к машине, но вдруг чувствую, что что-то не так. Кидаю взгляд на свой пиджак, к которому, кажется, что-то приклеилось… Снимаю очки и вижу на себе красную