Ричард нервно задергался.

– Нет-нет. Я уверен…

Он суетливо забегал по комнате. Потом подошел к ней, положил ладонь на ее плечо. Тео ее стряхнула.

– Не прикасайся ко мне. – Она попыталась рассмеяться. – Прости, Ричард, мои нервы напряжены до предела. Я чувствую, что не могу вынести никаких прикосновений.

– Я знаю. Я понимаю.

Ричард опять стал ходить по комнате.

– Тео, – вдруг выпалил он. – Мне чертовски жаль.

– Что? – Она подняла глаза, смутно встревожившись.

– Мне не следовало отпускать тебя туда в такое позднее время. Я и представить себе не мог, что ты подвергнешься каким-либо… неприятностям.

– Неприятностям? – Она рассмеялась. Казалось, это слово ее позабавило. – Ты не знаешь! Ох, Ричард, ты не знаешь!

– Не знаю чего?

Она ответила очень серьезно, глядя прямо перед собой:

– Чего мне стоила эта ночь.

– Боже мой! Тео! Я не имел в виду… Ты… ты сделала это ради меня? Свинья! Тео… Тео… я не мог знать. Я не мог предположить. Боже мой!

Теперь он стоял возле нее на коленях, заикаясь, обхватив ее руками, и она повернулась и посмотрела на него с легким удивлением, словно его слова наконец проникли в ее сознание.

– Я… я никогда не имел в виду…

– Чего ты не имел в виду, Ричард?

Ее голос испугал его.

– Скажи мне. Чего именно ты не имел в виду?

– Тео, давай не будем говорить об этом. Я не хочу знать. Я хочу никогда об этом не вспоминать.

Она в упор смотрела на него, уже полностью очнувшись, все ее чувства пробудились. Ее слова прозвучали ясно и отчетливо:

– Ты никогда не имел в виду… Что, по-твоему, произошло?

– Этого не произошло, Тео. Давай скажем, что этого не произошло.

Но она продолжала смотреть на него, пока правда не начала доходить до нее.

– Ты думаешь, что…

– Я не хочу…

Она перебила его:

– Ты думаешь, Винсент Истон запросил цену за те письма? Ты думаешь, что я… заплатила ему?

Ричард произнес слабо и неубедительно:

– Я… Я никогда не думал, что он такой человек.

V

– Не думал? – Она всматривалась в его глаза. Ричард опустил перед ней взгляд. – Почему ты попросил меня надеть это платье сегодня вечером? Почему ты послал меня туда одну так поздно ночью? Ты догадался, что я… что я ему небезразлична. Ты хотел спасти свою шкуру, спасти ее любой ценой, даже ценой моей чести.

Тео встала.

– Теперь я понимаю. Ты с самого начала имел это в виду или, по крайней мере, рассматривал такую возможность, – и это тебя не остановило.

– Тео…

– Ты не можешь это отрицать. Я думала, что знаю все, что можно знать о твоей прошлой жизни. Я знала почти с самого начала, что ты нечестен в своих отношениях с обществом. Но я думала, что ты честен со мной.

– Тео…

– Ты сможешь опровергнуть то, что я сейчас говорила?

Он молчал, не находя слов.

– Послушай, Ричард. Я должна кое-что рассказать тебе. Три дня назад, когда на тебя обрушился этот удар, слуги сказали тебе, что я уехала, уехала за город. Это было правдой лишь отчасти. Я уехала вместе с Винсентом Истоном.

У Ричарда вырвался нечленораздельный возглас. Она подняла руку, чтобы его остановить.

– Подожди. Мы были в Дувре. Я увидела газету – и поняла, что случилось. Тогда, как тебе известно, я вернулась.

Тео замолчала. Ричард схватил ее за запястье. Его глаза впились в ее глаза пылающим взглядом.

– Ты вернулась – вовремя?

У Тео вырвался короткий, горький смех.

– Да, Ричард, я вернулась, как ты сказал, «вовремя».

Муж отпустил ее руку. Он стоял у камина, откинув назад голову, и выглядел красивым и очень благородным.

– В этом случае, – произнес он, – я могу простить.

– А я не могу.

Эти слова прозвучали резко. Они создали эффект разорвавшейся бомбы в тихой комнате. Ричард шагнул вперед, уставился на нее; у него отвисла челюсть, производя почти смехотворное впечатление.

– Ты… э… что ты сказала, Тео?

– Я сказала, что не могу простить! Покидая тебя с другим мужчиной, я согрешила – не в буквальном смысле, возможно, но в своих намерениях, что одно и то же. Но если я согрешила, то согрешила из-за любви. Ты тоже не был мне верен после нашей женитьбы. О да, я знаю. Я прощала это, потому что верила в твою любовь ко мне. Но то, что ты сделал сегодня ночью, – это другое. Это ужасно, Ричард, и ни одна женщина не должна такого прощать. Ты продал меня, свою собственную жену, чтобы купить себе безопасность!

Она взяла свою накидку и повернулась к двери.

– Тео, – заикаясь, проговорил Ричард, – куда ты собралась?

Она оглянулась на него через плечо.

– Нам всем приходится платить в этой жизни. За свой грех я должна заплатить одиночеством. А ты… ты поставил на кон то, что любил, и проиграл.

– Ты уходишь?

Тео глубоко вздохнула:

– Я свободна. Меня здесь больше ничего не удерживает.

Ричард услышал, как захлопнулась дверь. Прошла целая вечность… или всего несколько минут? Что-то затрепетало на лету за окном – последние лепестки магнолии, нежные, душистые…

Мистер Саттерсуэйт, человек маленького роста, задумчиво смотрел на сидящего напротив хозяина дома. Дружба между этими людьми казалась странной. Полковник был простым сельским джентльменом, страстью которого была охота. Когда ему приходилось проводить в Лондоне несколько недель, он делал это неохотно. Мистер Саттерсуэйт, напротив, обожал городскую жизнь. Он слыл знатоком французской кухни, дамских нарядов и был в курсе всех последних скандалов. Его страстью было изучение человеческой природы, и еще он был экспертом в особой области – наблюдении за жизнью.

Поэтому могло показаться, что у него мало общего с полковником Мелроузом, так как полковник не интересовался делами своих соседей, а любые проявления чувств приводили его в ужас. Эти два человека стали друзьями в основном потому, что их отцы когда-то тоже дружили. Еще они знали одних и тех же людей, и оба отрицательно относились к нуворишам.

Было около половины восьмого. Эти двое сидели в комфортабельном кабинете полковника, и Мелроуз с энтузиазмом заядлого охотника описывал одну из прошлогодних зимних верховых охот. Мистер Саттерсуэйт, чье знание лошадей ограничивалось главным образом освященной временем традицией посещать воскресным утром конюшни, которая до сих пор существует в старомодных сельских домах, слушал с присущей ему неизменной вежливостью.