Он поцеловал ее и крепко прижал к себе, словно каким-то странным образом находил утешение в ее близости.

– У меня есть ты, Тео, – вскоре опять повторил он, и она ответила, как и раньше:

– Да, Ричард.

Он соскользнул с дивана на пол у ее ног и капризно произнес:

– Я совсем выбился из сил. Боже мой, что это был за день… Ужасный! Не знаю, что бы я делал, если б тебя здесь не было. В конце концов, жена – это жена, правда?

Тео не ответила. Только наклонила голову в знак согласия.

Он положил голову ей на колени и вздохнул; это был вздох уставшего ребенка.

Тео снова подумала: «Есть что-то такое, о чем он мне не сказал. Что это?»

Ее рука машинально опустилась на его гладкую, темную голову, и она нежно ее погладила, как мать, которая хочет успокоить своего ребенка.

Ричард пробормотал неразборчиво:

– Все будет в порядке, теперь, когда ты здесь… Ты меня не подведешь.

Его дыхание стало медленным и ровным. Он уснул. Ее рука продолжала гладить его по голове. Но глаза неподвижно смотрели в темноту, ничего не видя.

* * *

– Ты не думаешь, Ричард, – сказала Теодора, – что тебе лучше все мне рассказать?

Это было через три дня. Они сидели в гостиной перед обедом.

Ричард вздрогнул и покраснел.

– Не знаю, что ты имеешь в виду.

– Неужели?

Он бросил на нее быстрый взгляд.

– Конечно, есть… ну… кое-какие подробности.

– Я должна все знать, если мне предстоит тебе помочь, ты так не думаешь?

Ричард бросил на нее странный взгляд.

– Почему ты думаешь, что я хочу, чтобы ты мне помогла?

Она немного удивилась:

– Дорогой Ричард, я твоя жена.

Он вдруг улыбнулся прежней, приятной, беззаботной улыбкой.

– Да, ты моя жена, Тео. И очень хорошенькая жена к тому же. Я всегда терпеть не мог уродливых женщин.

Ричард начал ходить взад и вперед по комнате, как обычно, когда его что-то беспокоило.

– Не стану отрицать, что ты отчасти права, – заговорил он. – Есть кое-что. – И замолчал.

– Да?

– Так чертовски трудно объяснять женщинам подобные вещи… Они всё понимают не так, воображают, что… всё не так, как есть.

Тео ничего не сказала.

– Понимаешь, – продолжил Ричард, – закон – это одно, а правильно или неправильно – совсем другое. Я могу сделать то, что абсолютно правильно и честно, а закон посмотрит на это совсем иначе. Девять раз из десяти все сходит с рук, а на десятый – срывается.

Тео начала понимать. «Почему я не удивлена? – подумала она. – Неужели я всегда чувствовала в глубине души, что он нечестный человек?»

Ричард продолжал говорить. Он объяснял ей свои поступки с ненужной словоохотливостью. Тео была довольна, что он скрывает реальные детали дела многословием. Речь шла о собственности на большой участок земли в Южной Африке. Что именно сделал Ричард, ей было неинтересно знать. Он заверил ее, что с точки зрения морали все было честно и открыто; а вот с точки зрения закона – ну в этом все и дело, нельзя отрицать тот факт, что он нарушил закон.

Рассказывая об этом, Ричард то и дело бросал быстрые взгляды на жену. Он нервничал и смущался – и все же оправдывал себя и пытался объяснить то, в чем даже ребенок мог распознать правду. Наконец, в разгар оправданий, он сломался. Возможно, быстрый взгляд Тео, полный упрека, стал тому причиной. Ричард опустился в кресло у камина, обхватив голову руками.

– Вот как обстоит дело, Тео, – удрученно сказал он. – Что ты собираешься с этим делать?

Она подошла к нему, ни минуты не помедлив, и, опустившись на колени возле кресла, прижалась лицом к его щеке.

– Что можно сделать, Ричард? Что мы можем сделать?

Он притянул ее к себе.

– Ты это серьезно? Ты хочешь мне помочь?

– Конечно. Мой дорогой, конечно.

Ее слова заставили его заговорить откровенно, даже вопреки своей воле:

– Я – вор, Тео. Вот что это значит, если отбросить красивые слова, – просто вор.

– Тогда я – жена вора, Ричард. Мы утонем или выплывем вместе.

Они некоторое время молчали. Но вскоре к Ричарду отчасти вернулась его самоуверенность.

– Знаешь, Тео, у меня есть план, но мы поговорим о нем позже. Уже почти время обеда. Мы должны пойти и переодеться. Надень то свое кремовое платье, от Калло[30].

Тео с недоумением подняла брови:

– Ради домашнего обеда?

– Да, да, я понимаю. Но мне оно нравится. Надень его, будь умницей. Мне доставит удовольствие видеть тебя такой красивой.

Тео спустилась к обеду в платье от Калло. Оно было сшито из кремовой парчи c неярким золотым узором, его бледно-розовый оттенок делал кремовый цвет теплым. Оно имело очень глубокий вырез сзади, и никакой другой фасон не мог бы подчеркнуть ослепительную белизну шеи и плеч Тео. Теперь она поистине превратилась в цветок магнолии.

Глаза Ричарда смотрели на нее с горячим одобрением.

– Молодец. Знаешь, ты выглядишь потрясающе в этом платье.

Они прошли в столовую. Весь вечер Ричард нервничал и был не похож на себя, шутил и смеялся без всякого повода, словно тщетно старался избавиться от своих тревог. Несколько раз Тео пыталась снова вернуться к обсуждению тех проблем, о которых они говорили раньше, но Ричард уходил от разговора.

Потом неожиданно, когда она уже встала, чтобы идти спать, он перешел к делу:

– Нет, не уходи пока. Мне нужно тебе кое-что сказать. Об этом несчастном деле…

Тео опять села.

Ричард быстро заговорил. Если чуть-чуть повезет, все еще можно замять. Он очень хорошо заметал следы. Если только некоторые документы не попадут в руки адресата…

Он многозначительно замолчал.

– Документы? – с недоумением спросила Тео. – Ты хочешь сказать, что уничтожишь их?

Ричард поморщился.

– Я бы уничтожил их очень быстро, если б мог завладеть ими. Вот в чем вся загвоздка!

– Тогда у кого они?

– У человека, которого мы оба знаем. У Винсента Истона.

Слабый возглас слетел с губ Тео. Она подавила его, но Ричард его услышал.

– Я все время подозревал, что он что-то знает об этом деле. Поэтому часто приглашал его к нам. Может быть, ты помнишь, что я просил тебя быть с ним любезной.