не забыть… Что с того? Мысли вихрем неслись, сметая желание сопротивляться. Да и за чем, когда за нее уже все решили. Обессиленно повесив голову на грудь, покорно засеменила, глотая льющиеся слезы. Все! Конец! Сложилась пополам в мужских руках. Ее желудок все-таки не смог удержать скудное содержимое, выворачиваясь на изнанку от безумного головокружения. Пусть ее накачают лекарствами, лишь бы перестать чувствовать! Лишь бы забыть почти черные глаза с плещущимся осуждением…

39

— Доброе утро, — в палату вплыла необъятная санитарка преклонного возраста с улыбкой на лице. — Такой чудесный день будет! — бормотала под нос, разворачивая сидящую в кресле-каталке хрупкую девушку к себе. Длинные спутанные волосы падали на бледное безучастное лицо. Огромные синие глаза, совсем потухнув, смотрят в одну точку. Санитарка пощелкала перед девушкой пальцами. Ноль реакции. Ни один мускул не дернулся. — Иногда мне кажется, что они перебарщивают с лекарствами! — потянула за ладонь, оголяя почти прозрачную руку до локтя. Чуть нахмурилась, разглядывая синяки на венах от уколов. — Тут уже даже колоть некуда…

Вздохнула, придирчиво рассматривая пациентку:

— А давай я тебя хотя бы причешу что ли? — отложила шприц на прикроватный столик, доставая из кармана расческу. — Ты же такая красавица! Но если за собой не следить, то скоро превратишься в пугало, — начала проводить по густым волосам. Несколько минут боролась, распутывая свалявшиеся волосы. Наконец расческа легко заскользила. Женщина заплела копну в длинную косу. — Так гораздо лучше, да и мешаться не будут.

— Грейс, ты закончила? — в палату заглянула молодая девушка. — Тебя там главный вызывает.

— Сейчас-сейчас, — бормотала добрая женщина, беря в руки шприц, чтоб закончить процедуру.

— Ты чего с ней копаешься? — вспылила зовущая.

— Да иду! — сунула шприц в карман. — Может если ты немного отдохнешь от уколов, тебе станет лучше? — шепнула на ушко, неподвижной девушке. Выпрямилась, покидая палату, закрыв тихонько за собой дверь.

«Отдохнешь?» — через полчаса лениво всплыло в мозгу. Она только и делает, что отдыхает. Тело совсем не слушается разума. Сознание будто в непроницаемом коконе. Мысли текут вялой рекой. Эмоций никаких. Даже сердце не болит. Ничего! С трудом получилось откинуть голову на спинку кресла. Жуткая жизнь безропотного овоща. Лучше уж смерть, чем такое пустое существование.

Тара Рид. Почему Ева не замечала раньше в женщине склонности к жестокости? Сколько прошло времени с появления Тары в ее палате после встречи с Лоу? Неделя? Месяц? Вечность? Ей что-то такое колют, из-за чего она с трудом осознает себя человеком. Какое к черту время? Женщина приехала с ней в эту больницу. Миллион гадостей пришлось Еве выслушать в свой адрес. Это ее шокировало, ведь Тара раньше всегда была с ней мягкой и терпимой.

— Ты убогая, не благодарная тварь! — кричала женщина, когда Еву привязывали к больничной койке. — Столько лет ты скрывала свою сущность, гадина! Как ты могла посметь меня обманывать?

Ева была ошарашена поведением женщины, поэтому не могла оправдываться, к тому же постоянная тошнота с головокружением не давали срываться словам с уст.

«Смысл? Когда за тебя уже все решили и приговорили!»

Интересно, ее когда-нибудь выпустят из этого заведения? Тут же лениво кольнуло сердце.

«Зачем?»

Что ей делать на «воле»? Куда идти? Денег ноль. Все, что было осталось в рюкзаке, как и документы, и ноутбук с телефоном. Скорее всего какой-нибудь прохожий их уже прикарманил. Тот небольшой денежный остаток на карте, без самой карты или хотя бы паспорта не взять, так что он не в счет. Квартиру она снимала. Собственного жилья у нее не было поэтому возвращаться некуда. Про работу можно забыть без ноутбука. Кому она нужна?

«Дарен…»

Смешно… наивно! Его разочарованный взгляд продолжал стоять перед глазами, принося боль. Никого у не осталось в этом мире.

«Раньше тоже не было!» — болезненно поддел внутренний голос.

Пальцы на правой руке чуть дрогнули. Холодно. Жутко холодно! Тело начало мелко подрагивать. Ее еще заморозить решили? Такая вот очередная изощренная пытка. Замерзаешь, но не можешь даже свернуться калачиком, чтоб согреться.

«А снег уже выпал?» — почему-то возник неожиданный вопрос. О чем она думает! О снеге?! Ей необходимо вернуть свою жизнь обратно, а она думает о долбаном снеге!

«Да что ж так холодно?» — передернуло тело непроизвольной судорогой.

Дверь в палату резко отварилась. Опять эта необъятная женщина. Что ей на этот раз надо? До приема пищи, кажется, еще далеко. Хотя кто его знает, время абсолютно не ощущается.

— Ты уж не выдавай меня, — шепнула на ухо склонившись. — Притворись, что лекарство до сих пор действует. Тебя врач хочет видеть, — взявшись за ручки кресла, повезла по коридору.

Ева, опустив голову, уставилась на свои пальцы. При всем желании она не могла выдать тайну санитарки. Тело разуму все еще не подконтрольно. Только непрошенные мысли роем зашевелились, очнувшись от оцепенения, но какой от них прок. Даже, если неожиданно ей сказали бы, что она может идти, пришлось бы проситься остаться ради самосохранения. Без денег с документами на улице — верная смерть.

«В снегу!» — кольнул противный въедливый голосок.

Санитарка везла кресло по длинному коридору, выкрашенному белой краской, от которой любой нормальный человек при длительном рассматривании сам сойдет с ума. Ева из-под полуопущенных век с интересом всматривалась в закрытые двери, пытаясь прочесть таблички, но буквы расползались бессмысленными иероглифами. Наконец, кресло замерло перед очередной закрытой дверью.

«За-ве-ду-ю-щий…» — успела с трудом по слогам прочесть, пока женщина стучалась в деревянное полотно.

— Вот, пробуйте, но это бессмысленно, — раздался незнакомый мужской голос откуда-то из далека. — Девушка не сможет ответить ни на один вопрос.

— Ева Стоун? — перед ней склонился мужчина в полицейской форме. Она не шелохнулась. Даже веки не дрогнули. — Ева у нас к вам очень много вопросов, — ноль реакции.

— Обязательно ее так долго пичкать лекарствами? — полицейский резко выпрямился с негодующим лицом. — Не поверю, что столь хрупкое создание может кому-нибудь навредить!

— Вы же абсолютно ее не знаете, — равнодушно проговорил «Заведующий». — Девушку требовалось успокоить, а как иначе нам это было сделать? К тому же есть множество хрупких, но очень буйных пациентов. На вид не стоит ориентироваться.

— Хотите сказать, что целую неделю держать человека в… — обвел рукой сидящую неподвижно девушку, не находя подходящих слов. — Мне необходимо допросить ее, поэтому настоятельно рекомендую к моему следующему появлению привести вашу пациентку в человеческое состояние! — взорвался полицейский. Если бы Ева могла сейчас хоть что-нибудь ощущать, она была бы удивлена. А так… только холод, пронизывающий до самых костей.

— Мне виднее, когда приводить свою пациентку в чувства, а