– Ой, девочки у меня же мачеха новая! – хихикнула Лукерья. – Хозяйка Медной горы. Они с батюшкой обвенчались и отбыли в ее самоцветные горы. Мне на радостях венец преподнесла, матушка-то моя названая. – Девушка показала на очень красивое, обильно осыпанное камнями украшение у себя в волосах. – Еще накидку на платье, кованную из золота, всю в драгоценных камнях. Только ее носить под силу разве что силачу из цирка. Как она в таких ходит – ума не приложу, они же весят пуда три.

– Она шестерых мужей уморила, – округлила глаза Марфа. – Ты за батюшку не переживаешь?

– Не шестерых, а только пятерых, – невозмутимо поправила Аксинья. Щеки девочки горели не меньше, чем у остальных сплетниц, хотя перед началом застолья она поклялась, что крепче компота ничего пить не будет. – У страха глаза велики, – резонно подытожила юная специалистка по мужьям.

– Она у батюшки тоже не первая, – отмахнулась Лукерья. – Он вдовец со стажем. Хозяйка у него не то четвертая жена, не то пятая. Я уже сама со счету сбилась. Только моя маменька самой умной из всех оказалась, в монастырь от него сбежала, а теперь вот вернулась и живет припеваючи. А остальных он по-честному до гробовой доски любил. Хотя нет, еще одна моя мачеха от него сбежала, но ту не нашли. Так что, кто там кого в горах одолеет, вопрос спорный.

Девушки захихикали.

– Что бы церковь ни вещала, мало кто одним браком ограничивается, – высказалась Матрена. – Даже цари и то по два раза женятся. У отца нашего царя Дмитрия две жены было.

– А мне дед рассказывал, – вспомнила Марфа, – что прадед нашего царя первый раз в жены вообще какую-то монашку взял.

– Не монашку, а послушницу из монастыря, – уточнила Лукерья. – В монастырь она и вернулась.

Я слушала, открыв рот, – вот дал бог родственничков!

– А Милолика-то опять, говорят, к Кощею отправилась. По специальному приглашению, – поделилась «жареными» сведениями Несмеяна. – Мало ему показалось прошлого раза. Когда он ее в прошлый раз в полоне держал, его чуть удар сердечный не хватил. Чуть не помер, уж не знаю, как оправился.

– Так он же бессмертный? – переспросила Лукерья.

– Конечно, бессмертный, только нервы-то не железные, такое узнать, это же сколько мужества надо! – хитро прищурилась Матрена. – Я вам по секрету скажу, сама недавно узнала – Милолика, она того, ей замуж не надо.

– Это как это не надо? – удивилась Лукерья. – Она же к царю сваталась, да и с Митькой шашни крутила!

Я усилием воли заставила себя улыбнуться и промолчать.

– Она того, ну совсем того – по девочкам, – поделилась знаниями Матрена.

Девушки дружно прыснули в платочки. Видимо, скоро тайна Милолики станет общественным достоянием. Хотя женщины, конечно, умеют хранить тайны – группами человек по сорок.

– Зато теперь понятно, что у них с Митькой общего, – хихикнула Лукерья. – Им обоим девки по вкусу.

– Ага, только у Митьки шансов больше, – подхватила Матрена. – К нему девки сами липнут, а на Милолику еще любительницу найти надо.

Повисло недолгое молчание, потом барышни опять захихикали.

– Теперь понятно, почему Кощей ее выпустил. – Лукерья не унималась. – Здоровье ему такая потенциальная невеста пошатнула. У него, поди, таких осечек тысячу лет не было.

– Да он на плахе не признается, от чего с сердечным приступом слег.

– Ему плаха не страшна! – засмеялась Марфа. – Он яйца с иголкой боится.

Негромкое, но настойчивое «кхе-кхе» прервало общее веселье. Кот Тимофей торжественно залез на край стола. Одной лапой он ловко швырнул кусок пряжи в патефон, примостившийся в углу на табуретке, видимо изъятый из бабулиных кладовых. Пластинка завертелась.

– К вашему вниманию, барышни, первый номер развлекательной программы! – произнес диктор с пластинки, а Тимофей раскрывал пасть и торжественно махал лапами, изображая, что вещает он сам. Мы замерли, удивляясь способностям кота. Тот жестами предложил пересесть лицом к печке.

Мы все, хихикая и толкаясь, пересели на одну лавку. Перед печкой уже была натянута простыня, за которой мерцали свечи, довольно равномерно ее освещая. Простыню разрисовали деревьями и кустами, имитируя декорации. Нам, по всей видимости, предстояло увидеть постановку театра теней.

В общем, началось все довольно традиционно – постановка известной сказки «Колобок», разумеется, в интерпретации режиссера.

Почему кот Тимофей выбрал для показа «Колобок», для меня осталось загадкой. Почему в его постановке «Колобок» оказался триллером, тем более. Представление происходило под скрипучий патефон, в полной темноте и сопровождалось феноменальными по местным меркам спецэффектами.

Рыданиям старухи по сбежавшему чуду выпечки сопутствовало выразительное журчание – гости упоенно поддержали его всхлипами. Смех милейшего круглого существа звучал глухо и устрашающе, Тимофей дурным голосом орал не то в ведро, не то в лейку. Зрители пребывали в экстазе. Обещание каждого животного «Колобок, Колобок, я тебя съем» сопровождалось впечатляющим клацаньем, не иначе как капкана. Как-то во времена студенчества я посещала учебный театр, смотрела постановку «Вий» одного очень креативного режиссера. Он там тоже всякого намудрил. Без особого предупреждения я бы ни за что не признала в действе, развернувшемся на сцене, известное гоголевское произведение. Вышла тогда со спектакля в полуобморочном состоянии и полном культурном шоке. Долгое время думала, что меня уже ничем не удивить, не испугать. Но Тимофей, можно сказать, обновил, освежил и усовершенствовал мое эмоциональное восприятие современного искусства.

Общее впечатление от представления выразилось холодным потом на лбу и мурашками по всему телу. Поэтому, когда ветром захлопнуло окно, а это было не по сценарию, я честно вздрогнула. Впрочем, мой сдавленный вскрик потонул среди полуобморочного обмирания соседок по скамейке. Пока адреналин впечатленных барышень не стек под лавку, надо было заканчивать. К счастью, Колобок уже повстречал лису. Предвкушая бурные овации, Тимофей разошелся вовсю. Простыня тряслась от накаляющихся страстей, отбрасывая жуткие тени на стены и грозя свалиться и накрыть всех актеров. Интересно, как он заставлял двигаться бумажные фигурки? Неужели один умудрялся и подыгрывать рассказчику с пластинки, и передвигать героев, и громыхать специальными предметами?

И вот, когда должно было прозвучать последнее «клац», зрители замерли в ожидании развязки, а я – в восхищении от сюрреалистического таланта кота и впечатлительности местных жительниц, экран упал. Пока мои гостьи соображали, что произошло, открылись многие секреты постановки, в том числе личности актеров. Не знаю, каким образом Тимофею удалось выдрессировать или договориться на взаимовыгодных условиях, но актерами в спектакле оказались две огромные крысы в бумажных масках. В принципе я тоже не испытываю великой любви к этим грызунам, но такой бурной реакции я все же не ожидала. Мои захмелевшие гостьи завизжали, замахали руками, запрыгали. Запрыгали в буквальном смысле. Золушка, довольно крупных размеров девушка, залезла на стол, да не очень удачно, поскользнулась и рухнула на пол, потянув на себя скатерть. Лукерья, вскочив на скамейку, задела свечку и подпалила салфетку. Актеры мигом разбежались, прихватив с собой реквизит. Тимофей недоуменно обозревал происходящее, находя понимание только у Марфы, безучастно жующей пряник. С перепуга от происходящего и в ужасе от последствий, которые меня ожидают, как только Баба-яга узрит погром, я схватила ведро ледяной воды и одним махом потушила пожар и успокоила беснующихся.