– Вы знаете, он умер.

– А я человек, и я жив. А если говорить по-человечески, то эта ферма больше принадлежит мне, чем кому бы то ни было. Я единственный, кто когда-либо заботился о ней, единственный, кто хоть что-то здесь сделал. – Он простодушно повернулся к Полу. – Вы знаете, в завещании сказано, что вам придется держать ее такой, какая она есть?

– Это входит в мои намерения.

– И держать меня на работе, – добавил мистер Хэйкокс.

– Я пока что еще в этом не уверен, – сказал Пол. Это было осложнение, которого он никак не мог предвидеть. Ведь по его планам ему предстояло трудиться здесь самому. В этом-то и был весь смысл его затеи.

– В завещании этого не сказано, – сказал доктор Понд, радуясь, что наконец нашлось что-то такое, что поможет ему приструнить мистера Хэйкокса.

– Все равно вам придется держать меня на работе, – сказал мистер Хэйкокс. – Это все сделал я. – Он жестом указал на двор и постройки. – Это все сделано мной.

– Готтвальд купил эту ферму у отца мистера Хэйкокса, – пояснил доктор Понд. – И я полагаю, что существовало какое-то джентльменское соглашение относительно того, что мистер Хэйкокс пожизненно будет здесь смотрителем.

– Джентльменское, черта с два! – сказал Хэйкокс. – Он пообещал, Готтвальд пообещал. Все это принадлежало нашей семье больше ста лет – намного больше. И я последний в нашем роду, а Готтвальд пообещал, клянусь Богом, он пообещал, что это будет все равно что мое, пока не настанет час мне уходить.

– Ну что ж, вот этот час и настал, – сказал доктор Понд.

– Пока я не отойду, вот что говорил Готтвальд, пока я не умру. Я уже прожил, сынок, вдвое больше, чем ты, да и протяну еще вдвое больше твоего. – Он поближе придвинулся к доктору Понду, как бы пронизывая его взглядом. – За свою жизнь я перетаскал столько тачек с дерьмом, что вышвырнуть за забор такого огарка, как ты, мне будет совсем нипочем.

Широко раскрыв глаза, доктор Понд попятился.

– Мы еще посмотрим, – едва слышно пробормотал он.

– Погодите-ка, – поспешно сказал Пол, – я думаю, что мы сможем это утрясти. Как только я оформлю все документы, вы, мистер Хэйкокс, перейдете работать ко мне.

– И здесь все останется точно так, как оно есть сейчас?

– Мы с женой будем время от времени приезжать сюда. – Пока что Пол не считал нужным сообщать кому бы то ни было, что они с Анитой будут жить здесь постоянно.

Но и такая перспектива, видимо, не слишком обрадовала Хэйкокса.

– Когда же?

– О, мы вас будем предупреждать заранее.

Мистер Хэйкокс мрачно кивнул. А затем совершенно неожиданно улыбнулся милейшей улыбкой.

– Наверное, я здорово разошелся и обидел этого доктора по недвижимости? – (Понд уже успел смыться.) – Ну что ж, я пойду займусь делом. Раз уж вы собираетесь стать хозяином этой фермы, то вы прекрасно могли бы наладить помпу. Ей нужна новая обшивка.

– Боюсь, я не слишком разбираюсь в этом, – заметил Пол.

– Возможно, – сказал, удаляясь, мистер Хэйкокс, – возможно, если бы вас отправили в колледж еще на десять или двадцать лет, то кому-нибудь и пришло бы в голову показать вам, как это делается, доктор.

XVI

Постоянно сдерживаемое возбуждение Пола Анита ошибочно принимала за предвкушение готовящихся ему на Лужке удовольствий, до которых теперь оставалось не более двух недель.

Она не знала, что он сейчас учился быть фермером и закладывал основы для обучения ее образу жизни фермерской жены.

Была жаркая суббота, и Пол под предлогом необходимости купить перчатки для игры в крикет отправился на свою ферму – на его с мистером Хэйкоксом ферму. Там мистер Хэйкокс снисходительно и неторопливо поведал ему полуправду о том, как следует управляться с фермой, и вселил смутную надежду на то, что спустя некоторое время Пол все же станет на что-то пригодным.

И вот вечером, за ужином, Пол, весь день пытавшийся подражать мистеру Хэйкоксу и весьма удовлетворенный полученными результатами, спросил у жены, какое число следующая среда.

Она взглянула на него, оторвавшись от списка вещей, которые ей необходимо будет взять с собой для поездки на Материк и – что еще более важно – для поездки Пола на Лужок.

– Не представляю себе. Есть ли у тебя приличные теннисные туфли?

– Сойдут и эти. Так вот, к твоему сведению, в следующую среду…

– Шеферд берет с собой двенадцать пар носков, и все они зеленого цвета. Ты знаешь, ведь он тоже капитан.

– Знаю.

– Что ты думаешь по этому поводу? Это ведь довольно неожиданно: не успели тебя назначить капитаном команды, как его тоже сразу же назначают.

– Может, он вступил в связь с розенкрейцерами. А с чего это вдруг тебе стало известно, сколько пар носков он берет?

– Знаешь, поскольку у него нет жены, которая помогла бы ему со сборами, он пришел сегодня ко мне и попросил составить список всего необходимого. Я и набросала ему список всего, что ему следует взять с собой. Мужчины так беспомощны.

– И все же они как-то справляются. А что интересного он рассказывал?

Анита отложила список и укоризненно поглядела на него.

– Только о полицейском рапорте по поводу твоего пистолета и еще об одном – о том, что ты пребывал в компании людей «дна» в ту ужасную ночь в Усадьбе. – Она скомкала и швырнула театральным жестом салфетку. – Пол, почему ты никогда не говоришь мне о таких вещах? Почему я всегда узнаю о них от посторонних?

– Дно! – фыркнул Пол. – О Господи!

– Шеферд сказал, что за Лэшером и Финнерти следит полиция как за потенциальными саботажниками.

– За всеми следят! И зачем ты только слушаешь эту старую бабу!

– А почему ты не