Возможно, у него не хватило сил подняться на этаж, и он решил, что отлежится под лестницей. Или просто не ожидал, переоценив безопасность убежища, что его здесь обнаружат. Так или иначе осма загнали в угол, и ему не оставалось ничего другого, как пойти в отчаянную атаку.

Тим заметил, как надуваются щеки мутанта, и понял, что мерзкий клюворот с окостеневшими губами собирается изрыгнуть новую порцию кислоты. Наверняка это движение заметил и Реж, и выкинул вперед руку с копьем, метя осму в харю. Но чуток опоздал.

Придержав плевок, осм с невероятной проворностью отклонил голову. И наконечник копья, пройдя в каком‑то миллиметре от хари мутанта, со скрежетом вонзился в проржавевшее полотно двери.

Реж попытался выдернуть наконечник, но тот намертво застрял в железе. А урод, жутко осклабившись, уже повторно надувал щеки. Плюнуть ему помешал Тим. Понимая, что не достанет осма на таком расстоянии, он сделал единственно верный ход – взял и метнул пернач в туловище мутанта.

На этот раз тот не успел увернуться, невзирая на всю свою проворность и гибкость. Стальная булава с треском смяла грудную клетку, как трухлявую деревяшку, и осм умер почти мгновенно. Даже пасть не успел открыть – лишь черная слюна потекла из‑под кожистой складки в углу клюворта.

Тело мутанта обмякло и медленно сползло на пол. Его длинные и гибкие, словно гуттаперчевые, конечности продолжали подрагивать в агонии, но уже не могли принести вреда. «А ведь у него четыре лапы, – мелькнуло в сознании у Тима. – И, вроде бы, все целые. Или…»

– Капеш уроду! – с удовлетворением воскликнул Реж. – Ты молодеш, Тим.

И это были его последние слова.

Неясная тень метнулась из‑под лестницы – гибкая и длинная. И появился еще один осм.

Если бы у Тима дела с памятью обстояли получше, то он, возможно, сравнил бы появление второго мутанта с джином из бутылки – в детстве мать рассказывала ему сказку с таким сюжетом. Но Тим не помнил ни матери, ни сказки. Да и сравнивать было некогда. Потому что осм тут же плюнул – к счастью для Тима, не в него, а в Режа, который находился ближе. И попал, зараза.

Кислотное облако накрыло голову копейщика. Бедняга даже не вскрикнул, лишь покачнулся и начал оседать на ступеньки. А когда осел, то голова у него уже отсутствовала – ее разъела черная кислота. И сразу же принялась за тело, превращая то, что еще совсем недавно было Режем, в вонючую лужу непонятного содержания. Ну, если кто помнит опыты на уроках химии с соляной и серной кислотой, тот врубился, о чем речь.

Тим, в силу известных обстоятельств, ни о каких таких опытах не помнил. Но ему хватило одного опыта, проведенного на его глазах с несчастным Режем, чтобы сообразить – надо немедленно делать ноги. Ведь он, запустив перначом в первого осма, теперь остался без оружия. Если не считать кинжала для ритуального самоубийства.

Каждый член септа, включая Тима, имел с собой кинжал с длинным и узким ромбовидным клинком и навершием в виде черепа на рукоятке. Кинжал Тиму перед охотой вручил один из дампов по имени Убош. Тим тогда повертел оружие в руке и сказал: «Лучше бы лезвие пошире выковали. И подлиньше».

«Это тебе не меш, – прошепелявил дамп. – И длины хватит, штобы шэбе до можга доштать».

«Зачем мне доставать до мозга?» – не понял Тим.

«Это шпешиальный кинжал, штобы не попашть в плен. Ешли што шлушытша – шделаеш вот так».

И Убош показал, как должен сделать Тим «ешли што шлушытша» – поднес кончик оружия ему под челюсть и слегка надавил. Тим почувствовал, как по шее тонкой струйкой потекла кровь, и сердито спросил: «Эй, ты чего?»

«Нишэго, – спокойно отозвался мутант. – Это нажываетша «удар дампа». Бьешь под шелюшть и до можга. И вшо».

«Что всё?»

«Вшо. Идош туда. – Убош показал пальцем на небо. – Понял?»

«Понял», – сказал Тим. А про себя подумал – ну, его, придурочного.

Такой кинжал, разумеется, тоже оружие. Но пригодное лишь для ближнего боя. А осм вовсе не собирался бросаться в рукопашную и имел для подобной тактики весомые основания. Зачем схватываться в ближнем бою, когда достаточно метко плюнуть, и от противника почти ничего не останется? А то, что останется, не сгодится даже на удобрение?

Поэтому Тим вытащил из‑за пояса кинжал, однако атаковать мутанта не стал. Он уже знал, что тому отступать некуда – ведь дверь, ведущая в подвал, закрыта. Значит, осм будет драться на смерть. И кто его разберет, чего у этого ублюдка есть еще в боевом арсенале? Если он способен изо рта кислоту выплевывать, то чего можно ожидать от других частей тела и прочих, извините, отверстий?

Выглядел осм, конечно, хиляком. И одна лапа у него, в самом деле, бездействовала (тут покойный следопыт Реж не ошибся), потому что стоял он на четвереньках и при этом странно кособочился. Но три другие конечности были в порядке и имели по всей своей длине, начиная с пальцев, подозрительные присоски. А сумасшедшая постъядерная природа ничего лишнего своим созданиям не давала – если есть у осма присоски, значит, не для того, чтобы пятки чесать турецкому султану.

Вот почему Тим попятился назад, решив не играть в рыцаря без страха и упрека. В тесном пространстве он представлял для осма удобную мишень – что‑то вроде плевательной урны. А на улице будет совсем другой расклад, есть хотя бы куда отскочить. Да и Гаж с Бумом не для мебели там торчат, пусть помогают боевому товарищу трофеи добывать. А то ведь…

Нет, голова осма, вещь, конечно, нужная. И возвращаться с пустыми руками в становище им никак нельзя, Тим это усвоил. Но и о своей голове подумать не мешало, а то получится, как у Режа. Был бравый дамп, а осталась жалкая лужа дерьма.

И ради чего, спрашивается? Ради того, чтобы хитроумный Гаж затем похвалялся своими охотничьими достижениями?

В общем, Тим решил для начала без потерь выбраться из подъезда. И, скорее всего, сумел бы это сделать.

Тем более, что осм, уничтожив Режа, не проявлял особой агрессии. Возможно, надеялся, что враг напугался и убежит. Или берег свою кислоту на черный день и не хотел применять ее без крайней необходимости. А может, просто перезаряжал соответствующее устройство в организме – для плевка ведь тоже подготовиться надо. Кто не пробовал плюнуть три раза подряд, пусть пойдет и потренируется, если непонятно.

Так или иначе, Тим шагнул назад. Но, забыв о том, что находится на лестнице, зацепился пяткой за угол бетонной ступеньки. И шлепнулся на задницу.

Осм тут же ощерился и надул щеки. То ли решил, что грех не воспользоваться моментом, когда противник так подставляется. То ли, наконец‑то, «зарядился». Не важно, какими соображениями руководствовался мутант. Важно то, что он находился на убойной для ядовитого плевка дистанции, а Тим, упав, ограничил себя в маневре. Как тут в него не плюнуть?

Осм, видимо, получал удовольствие от сложившейся ситуации. Он даже ухмыльнулся, хотя при его ротоклюве как не лыбься, а кроме злобного оскала ничего не выйдет. Не говоря уже о глазах – немигающих и наполненных ненавистью. Очень хорошо разглядел их Тим и запомнил, хотя и видел‑то какую‑то долю секунды. А как не запомнить, когда прямо в лицо тебе смотрит смерть?