– Надеюсь, у нас хватит самообладания не бросаться на вас с кулаками, ваша светлость, – произнесла Джейн.

– Я тоже на это надеюсь, но отчего-то мне не хочется рисковать, – промолвил герцог и, вытянув руки, державшие вазу, начал отсчет: – Раз, два.

Кэт была как сжатая пружина. Она нацелилась на выбранную соломинку и приготовилась на счет «три» к молниеносному броску.

– Три!

Кэт дотронулась до «своей» соломинки, и в то же мгновение Энн, выбив добычу, вцепилась в соломинку, которая, судя по всему, приглянулась им обеим.

– Энн!

– Я была первой!

Кэт была вынуждена довольствоваться тем, что осталось.

– Уилкинсон, – сказал герцог, – не сочтите за труд – заберите у меня вазу.

Рэндольф взял вазу, и герцог отошел в сторону и стянул с глаз повязку.

– Давайте, – предложил его светлость, – посмотрим, кто станет следующей хозяйкой дома старой девы.

Кэт вытащила соломинку из вазы, и, вне всяких сомнений, она оказалась короче двух других.

– Я победила! – воскликнула она и улыбнулась герцогу.

Ответной улыбки от его светлости не последовало.

– Мои поздравления, мисс Хаттинг. Можно я дам вам совет? Ни на секунду не теряйте бдительность, если хотите удержать свой приз.

– Что? О чем это вы? – Кэт посмотрела на Джейн, потом на Энн и все поняла. – Да, спасибо за совет.

Подруги превратились в ее заклятых врагов.

30 мая 1617 года. Сплетницы и сплетники чешут языками, распуская грязные слухи. Миссис Бидли даже имела наглость отчитать меня прямо в церкви в это воскресенье. Но мне безразлично. Я лишь хочу, чтобы мой дорогой Маркус поскорее вернулся из Лондона. Его несносная мамаша прикинулась больной и настояла на том, чтобы он всю неделю был у нее на побегушках. Ничего, как только Маркус сумеет вырваться, он приедет ко мне. А мне остается считать дни.

Из дневника Изабеллы Дорринг

– Ты переезжаешь в дом старой девы?

– Да, папа.

Кэт дождалась ужина, чтобы сообщить об этом сразу всем членам семьи. Нельзя сказать, что все прошло гладко. Новость ее произвела эффект разорвавшейся бомбы. Даже мама лишилась дара речи – чего с ней не случалось ни разу на памяти Кэт. За немой сценой последовала другая, еще более угнетающая. Мама будто разом постарела лет на двадцать. Микки зарыдал навзрыд, и даже Том всхлипнул и кулачком утер слезу.

– Но зачем тебе это, Кэт? – ошеломленно спросил отец. – Разве тебе так плохо дома? Ты здесь несчастна?

– Конечно, нет! – В определенном смысле все так и было. Кэт не чувствовала себя несчастной. Она любила родителей, братьев и сестер. – Но мне двадцать четыре года, и пора жить самостоятельно. У меня даже кровати своей тут нет.

– Скоро у тебя будет своя кровать, – напомнила Мэри. – Как только я выйду замуж за Тео.

– Как только ты выйдешь за Тео, мама подселит ко мне Пру, – усмехнулась Кэт. Объяснение с семьей оказалось сложнее во всех смыслах, чем она предполагала.

– Нет, Кэт, – произнесла мама, обретя наконец голос. – Я бы позволила тебе занять всю кровать и даже целую комнату, если бы ты сказала мне, что хочешь этого. Сейчас у нас достаточно места. Пру и Сибби могут пожить в одной комнате.

– Да, Кэт, я поживу с Сибиллой, – тихо проговорила Пруденс. – Пожалуйста, не уезжай.

Боже мой! А ведь она думала, что Пруденс первая запляшет от радости, да еще и пинка ей даст на дорогу. Сибби плакала, уткнувшись носом в салфетку, а Уолтер и Генри молча смотрели себе в тарелки. То, что эти вечно голодные подростки не притрагивались к пище, свидетельствовало о многом.

– Я же не в Лондон уезжаю. Я буду жить через дорогу от вас!

Решение принято верное. Кэт много лет об этом мечтала. Тогда почему у нее внезапно возникло чувство, будто она совершает ужасную ошибку? Она просто не ожидала подобной реакции, вот и все. Нехорошо получилось, но перемены всегда тяжело переживаются. Как только все привыкнут к тому, что она живет в доме, все само собой наладится.

И, право же, когда Тори и Рут уезжали, ничего подобного не происходило. Мэри тоже уедет через неделю, и никто по этому поводу слез не льет.

Нет, проблема состояла не в том, что Кэт переезжает, а в том, что она переезжает, не выходя замуж.

– Как я могла не воспользоваться таким шансом? Кто мог догадаться, что мисс Франклин выйдет замуж и место освободится?

– Но я думала, ты лю… – Мэри вовремя спохватилась. – Я считала, что тебе нравится герцог, Кэт.

– Да, он мне нравится, – подтвердила она, обещая взглядом своей незадачливой соседке по комнате медленную и мучительную смерть в случае, если Мэри хотя бы словом обмолвится об их ночном разговоре. – И что с того?

Микки подбежал и уткнулся лицом в платье Кэт, обхватил ее руками и заплакал навзрыд, время от времени вытирая нос об ее юбки.

– Ты должна выйти за герцога, Кэт!

Кэт крепко обняла братишку:

– Нет, Микки.

– Должна! – выкрикнул с места Том. Глаза у него были красные, а нижняя губа выпятилась – как всегда, когда он боролся со слезами.

– Том, – улыбнувшись брату, промолвила Кэт и заставила себя обвести взглядом остальных домочадцев. – Что за нелепость! Герцог даже не думал делать мне предложение!

– Но он его сделает.

– Папа!

– Я видел, как он смотрел на тебя вчера во время ужина, Кэт. И как ты смотрела на него. Ты не можешь сказать, что абсолютно равнодушна к нему, потому что я в это не поверю.

– Она далеко к нему не равнодушна, папа! – скороговоркой выпалила Мэри. – Она…

– Да, он мне нравится. – Кэт посмотрела на сестру, и Мэри, вспыхнув, прикусила язык.

Мама удрученно и растерянно покачала головой:

– Я могу понять твою сдержанность в отношении мистера Баркера, но герцог совсем на него не похож.

– Я это знаю. – Разумеется, Кэт это знала. При иных обстоятельствах…

Но обстоятельства были такими, какие есть. Герцог тронулся умом на почве мнимого проклятия, а она, Кэт, мечтала сочинять романы. Муж, даже такой муж, как герцог, стал бы неустранимой помехой ее планам. Пожизненная рента – настоящий подарок судьбы, благодаря которому она наконец начнет писать книги.

– Я уже говорила тебе, мама, и тебе, папа, что не собираюсь выходить замуж. Я хочу сочинять романы. А для этого мне нужно время и тихое, спокойное место, где я могла бы работать в уединении.

– Может, я чего-то не понимаю, – сказал папа, – но, по-моему, чтобы писать, нужны бумага и ручка.

Папа не понимает, о чем говорит. Никто ее никогда не понимал, за исключением мисс Франклин. Сочинить роман – это не просто нацарапать слова на листке бумаги.