Одинок его путь. А кому захочется оставаться одиноким, если есть выбор?

Иногда ей хотелось отправить ему на радиостанцию анонимное письмо – написать, как она рада, что на свете существуют такие принципиальные люди, как он, которые еще не боятся взять на себя обязанности одинокого и бесстрашного сторожевого пса. Кстати, опять какой-то странный звук за входной дверью. Уже не в первый раз. Кетнес приглушила радио. Вслушалась. Вот опять. Она тихонько подошла к двери и прижалась к ней ухом. Знакомый скрип. Она открыла.

– Дуфф! Ты чего тут делаешь?

– Я… э-э-э… стою тут. И думаю. – Дуфф стоял, засунув руки глубоко в карманы плаща и раскачиваясь на каблуках своих больших ботинок, которые и издавали этот скрип.

– Почему не позвонил?

– Я звонил, – ответил Дуфф, – я… Наверное, звонок сломался.

Она широко открыла дверь, но он все еще в нерешительности стоял на пороге.

– Чего такой хмурый, Дуфф?

– Разве я хмурый?

– Извини, я понимаю, конечно, что сейчас не время для веселья. Так ты входишь или нет?

Он отвел глаза.

– Можно я останусь у тебя до полуночи?

– Разумеется, только зайди, а то я уже замерзла.

Сержант крепко держался за руль своей «хонды CB450» – «Черного бомбера». Он купил этот мотоцикл почти пять лет назад и в лучшие времена выжимал из него сто шестьдесят километров в час. Однако мотоцикл уже не тот, что прежде, к тому же недавно появилась новая модель – «хонда CB750». Сержант посмотрел на часы. Без шестнадцати семь. Вечерний поток машин схлынул, наступили ранние сумерки, и, стоя на обочине, он мог разглядеть любую машину, направлявшуюся к повороту на Висельную гору. Свенон выслал им подкрепление из южного клуба – и трех часов не прошло, как в город прикатили трое так называемых «кузенов». Они остановились возле бензоколонки на дороге, откуда должна была показаться машина, – отслеживали марки и регистрационные номера всех, кто проезжал мимо. Он посмотрел на другую сторону перекрестка, на столб электропередачи, на котором сидел обутый в «кошки» Колин. Его задачей было вставлять отвертку в светофорное реле и регулировать систему переключения огней на светофоре. В эти бесконечные минуты ожидания они развлекались, внезапно переключая светофоры с зеленого на красный, и тогда водители резко тормозили. Секунду спустя вновь загорался зеленый, и машины словно в нерешительности трогались и катили дальше, а Сержант мигал передними фарами, давая Колину знак, что все, мол, идет по плану.

Сержант вновь взглянул на часы. Без пятнадцати семь.

Решение Свенон принял не сразу, но Сержанту показалось, что тот не сомневается, а, скорее, осторожничает. Поэтому-то, должно быть, они и прислал с юга подкрепление в лице троих «кузенов». У одного из них был обшарпанный «Харли Дэвидсон» с высоким рулем, у другого – «Харли FL 1200 Электра Глайд», а третий восседал на советском «Урале» с коляской и прикрепленным к ней пулеметом. У мужика на «Электра Глайде» даже сабля имелась – не такая кривая, как у Свенона, но для работы годилась.

Без четырнадцати семь.

– Флинс…

Флинс посмотрел на отца. Голос у того звучал как-то странно. Отец выглядел как всегда спокойным, но когда что-то шло не так, говорил он тише. Как тогда, когда Флинсу было всего семь, а отец пришел из больницы, где лежала мама, и назвал Флинса по имени таким же жутким спокойным голосом.

– Да, папа?

– Небольшие изменения в планах на сегодня, – отец перестроился и теперь ехал следом за «фордом галакси», – и на будущее.

– Какие?

– Ты едешь в Капитоль. Сегодня вечером.

– В Капитоль?

– Тут случилось кое-что. Вопросов у тебя, мальчик мой, будет много, но сейчас никто тебе на них не ответит. Ты меня высадишь возле «Инвернесса», а потом сразу же уедешь. Заезжай домой, возьми с собой только самое необходимое и поезжай в Капитоль. Езжай ровно и не лихачь, так чтобы добраться завтра к полудню. Ясно?

– Да, но как же…

– Без вопросов. Ты там поживи несколько дней, может, пару недель. Может, помнишь, твоей матери в наследство перепала маленькая квартирка, которая до сих пор стояла пустой. Достань-ка из бардачка блокнот.

– Та самая однушка, которую она называла крысиной норой?

– Она самая, и неудивительно, что нам так и не удалось ее продать. Теперь, может, и к счастью. Адрес – Кожевенная улица, дом 66, Шестой округ. Прямо рядом с ночным клубом «Дельфин». Третий этаж справа. Там ты будешь в безопасности. Записал?

– Да. – Флинс вырвал страничку и положил блокнот обратно в бардачок. – Но мне же нужен ключ. Кто мне откроет, если она пустая?

– Она не пустая.

– Сдается?

– Не сдается, но там живет мой бедный старый двоюродный брат Алфи. Он так дряхл и глух, что вряд ли услышит, когда позвонишь в дверь. Но ты как-нибудь разберешься.

– Папа…

– Что?

– Это то, о чем ты говорил с Дуффом? Он был какой-то… вздернутый.

– Да, но больше вопросов не надо, ясно, Флинс? Ты там поживи, почитай учебники какие-нибудь, погоняй балду, но ради бога – никаких звонков, писем, вообще ни слова никому о том, где ты находишься. Делай, что я тебе говорю, и потом, когда можно будет вернуться, я пошлю тебе весточку.

– А с тобой все в порядке будет?

– Ты слышал, что я сказал?

Флинс кивнул.

Они проехали еще немного молча, слушая лишь скрип старых «дворников», трущихся о лобовое стекло.

– Да, – проговорил наконец Банко, – со мной все будет в порядке. И не думай о том, что потом напишут в газетах, – это, скорее всего, вранье. Там вместе с Алфи живет еще один человек, он, наверное, ночует на полу на матрасе, а ты тогда на диване поспишь. Если его, конечно, еще крысы не проели.

– Клево. Ты обещаешь мне, что с тобой ничего не случится?

– Не беспокойся за…

– Красный!

Банко резко затормозил и остановился в опасной близости от бампера «галакси», водитель которого, вероятно, тоже не сразу заметил, что на светофоре загорелся красный.

– Вот, – Банко протянул сыну толстый потертый бумажник, – возьми деньги, тут на какое-то время хватит.

Флинс вытащил деньги.

– Как-то долго тут красный горит… – пробормотал отец.

Флинс глянул в боковое зеркало. За ними уже выстроилась длинная вереница машин, а сбоку приближалась целая колонна мотоциклов.

– Странно, – по-прежнему спокойно заметил отец, – с другой стороны вроде тоже красный. И долго…

– Папа, тут какие-то мотоциклы…

Флинс посмотрел на отца, а тот особенно пристально вгляделся в зеркало заднего вида. И вдруг, с силой выкрутив руль вправо и отпустив сцепление, резко надавил на педаль газа. На мокром скользком асфальте старая машина шла юзом, однако Банко все же удалось подать вправо. Покрышки чиркнули о высокий бордюр мостовой, а когда «вольво», протискиваясь мимо, снес у «галакси» зеркало, обе машины громко заскрежетали, словно от боли.