долину с северной стороны горы, чтобы ударить противнику в тыл. Сам император возглавил четыре тысячи пеших и конных воинов, под звуки рогов и дробь барабанов, убрав знамена, стал подниматься на гору. [Прежде] император отдал приказ по армии о том, чтобы при звуках барабанов и рогов все начинали атаку, а [своему] чиновнику по поручениям повелел возле императорской молельни соорудить шатер для приема капитуляции.

В ту ночь над лагерем [Ко] Ёнсу [наблюдался] звездопад. Однако утром [Ко] Ёнсу и другие увидели лишь малочисленное войско Ли Шицзи, двинули [свои] войска и вступили в бой. Заметив, как поднимается пыль от движения войск Уцзи, император приказал ударить в барабаны, дуть в рога и поднять знамена. С грохотом барабанов и с громкими криками воины ринулись вперед. [Ко] Ёнсу и [его подданные] испугались и решили разделить войска, чтобы отразить противника [с двух сторон], но в их боевом порядке началась неразбериха. Как раз в это время грянул гром и сверкнула молния, и луньмэньский выходец Сюэ Жэньгуй, облачившись в странную одежду, с оглушительным воплем устремился в [наши] боевые ряды и всюду, куда он направлялся, не встречал сопротивления, и [в страхе] разбегались наши воины. Основные силы [противника] воспользовались этим. Наша армия потерпела тяжелое поражение, число убитых превысило 30 тысяч. Император, наблюдавший за Жэньгуем, произвел его в звание партизанского полководца (юцзи /589/ цзянцзюнь). [Ко] Ёнсу и другие с остатками своего войска укрепились на горе и стали защищаться. Император приказал [своим] солдатам окружить их. Чжансунь Уцзи разрушил все мосты, чтобы отрезать им путь к отступлению. [Тогда Ко] Ёнсу и [Ко] Хеджин привели 36 800 своих солдат сдаваться в плен. Подойдя к воротам [танского] лагеря, они кланялись до земли и умоляли пощадить их жизни. Император отобрал 3500 военачальников в звании ёксаль и ниже и отправил их в империю, а всех остальных отпустил на свободу, предложив вернуться в Пхёнъян. Всех схваченных 3300 мальгальцев он [приказал] закопать в землю [живыми][394]. Захвачено было по 50 тысяч лошадей и крупного рогатого скота, 10 тысяч комплектов новеньких боевых доспехов и такое же количество другого вооружения. Гора, на которой побывал император, была переименована в Чжубишань («Гора остановки»). Ко Ёнсу был произведен в звание хунлюйцина, а Ко Хечжин — сынунцина[395].

После взятия [крепости] Пэкам император позвал Ли Шицзи и сказал: «Я слышал, что крепость Анси[396] неприступна, воины там отборные, а военачальник ее талантлив и смел. Во время смуты, поднятой макниджи, крепость оборонялась и не сдавалась. Макниджи пытался штурмовать ее, но безуспешно, поэтому был вынужден оставить ее [в ведение ее начальника]. В [крепости] Конан[397] /590/ войско слабее и [запасов] продовольствия меньше. Если внезапно напасть на нее, то наверняка можно одолеть [сопротивление]. Поэтому вы, [князь], можете сначала ударить по Конану, а как только падет Конан, тогда проглотим и Анси. В военной науке это называется ”крепостью, которую не надо брать штурмом”». [На это Ли Шицзи] ответил: «Конан находится на юге, Анси — на севере, а весь наш армейский провиант — в Ляодуне. Что мы будем делать, если сейчас пойдем на Конан в обход Анси, а [когу]рёсцы [тем временем] блокируют пути, по которым [подвозим] провиант? Лучше сначала атаковать Анси, а когда сдастся Анси, то с барабанным боем пойдем и возьмем Конан». Император сказал ему: «Вы (князь) — мой военачальник, и потому не могу не согласиться с вашими расчетами, но только не ошибитесь в наших делах!»

Затем [Ли] Шицзи начал штурм Анси. Ансиские люди, заметив императорские знамена и шатер, сразу же поднялись на [крепостные] стены, ударили в барабаны и громко выкрикивали [ругательства]. Император пришел в ярость. [Ли] Шицзи просил изволения похоронить (т.е. уничтожить) всех мужчин [крепости], как только будет взята крепость. Жители Анси, услышав об этом, стали обороняться с еще большим упорством [и не сдавались], несмотря на длительный штурм. [Тогда] Ко Ёнсу и Ко Хеджин обратились к императору со следующей просьбой: «(Мы), [ваши] рабы, доверив свои жизни Великому государству, не можем не проявить свою преданность. Поэтому хотим /591/ сначала добиться огромных успехов [перед] императором, чтобы заслужить возможность встретиться со своими женами и детьми. Ансиские люди защищают свой дом, и каждый стал бойцом. Нелегко будет сразу взять [эту крепость]. Но после того как [мы, ваши] рабы, имея более чем стотысячное когурёское войско, были повержены в прах при одном появлении [императорских] знамен, дух [наших] соотечественников надломился. [Между тем] в крепости Оголь начальник (ёксаль) настолько старый и немощный, что не способен на упорную оборону. И если перенести боевой удар на нее (эту крепость), то не пройдет и дня, как одолеете ее. Что касается остальных маленьких крепостей по пути, то они будут рассеяны или разрушены одним порывом ветра. И если затем, собрав все их вооружение и провиант, выступить вперед под барабанную дробь, Пхёнъян уж точно не устоит [перед вашей армией]». Все сановники также говорили [императору]: «Войска Чжан Ляна находятся в Шачэне (Писасоне). Вызовем их, и вскоре они прибудут. [И тогда], воспользовавшись смятением и тревогой в Когурё, можно будет объединенными (с войсками Чжан Ляна) силами взять крепость Оголь, перейти реку Амнок и сразу захватить Пхёнъян. Вот что нам сейчас нужно делать. Император собрался последовать этому [совету], однако Чжансунь Уцзи возразил: «Сын Неба лично участвует в [нашем] походе, в отличие от других полководцев [он] не может рисковать [собою] в поисках удачи. Сейчас в Конане и Синсоне против нас почти 100 тысяч. Если же мы повернем на Оголь, они могут ударить нам в тыл, поэтому лучше сначала разрушить Ан/592/си и взять Конан, а затем, развернув боевые порядки, двигаться вперед. И это будет самым надежным планом».

И император тотчас же оставил свои [намерения], а все военачальники срочно начали штурм [крепости] Анси. Когда император услышал, что в крепости кудахчут куры и вопят свиньи, он позвал [Ли] Шицзи и сказал: «С начала осады прошло много времени, и с каждым днем в крепости становится все меньше дыма над очагами. Но сегодня очень сильно вопят куры и свиньи, и должно быть, там кормят воинов, готовя их к ночной вылазке против нас. Надо чтобы их тут поджидали [самые] сильные солдаты». В ту ночь несколько сот наших воинов по веревкам спустились с [крепостных] стен, и, когда узнал этом император, сам прибыл под стены и поднял [своих] солдат в стремительную атаку. Несколько десятков наших солдат было убито, а остальные отступили и бежали