– Смотри, куда светишь, а не на свет, – посоветовал отец.

Дядя Петя шарил в воде руками. Сначала нащупал шест, потом увидел слабо белеющую рогульку жерлицы, наконец, ухватился за леску.

– Видно? – спросил отец.

Славик не отводил от него глаз и не заметил, как отец поджег свой факел от его, и теперь они светили вместе.

– Нормально, – пробормотал дядя Петя. Он осторожно натягивал леску.

Славику так и хотелось поглядеть на огонь, на отваливающиеся кусочки раскаленной бересты, но он помнил совет отца и старался смотреть на дядю Петю и на воду, всю в искрах отраженного света. Захотелось и оглянуться. Ближняя елка почти не посветлела от света, стояла темным непроницаемым конусом. Зато на березке шевелились светлые листочки. Он снова перевел взгляд на воду, но показалось ему, что сбоку в темноте он что-то пропустил. Славик поглядел вдоль берега в сторону Болота и отчетливо увидел две слабо светящиеся красные точки. Глаза… Только глаза зверя могли так светиться в ночи.

Он схватился за отцовский рукав.

– Папа, смотри…

– Что? – тот никак не мог сообразить, куда смотреть.

Славик и сам не видел больше светящиеся точки. Ничего не видел. За секунду успел нахвататься глазами факельных зайчиков, которые продолжали играть и когда он зажмурился.

У ног дяди Пети забурлила вода, он выпрыгнул на сухое место, замахал руками, перехватывая леску. Как сначала показалось Славику, белое извивающееся существо гналось за ним. Щуку дядя Петя оттащил под елку. Отец ни единым движением не нарушил напряженную обстановку. Светил, высоко подняв факел.

Дядя Петя отрезал леску от поводка и, взяв щуку за загривок, поднял на уровне груди.

– Пару килограммов будет, – уверенно определил отец.

Славику было не до килограммов.

– Там кто-то глядел на нас. Глаза светились…

Он старался держаться на свету. Отец поднял факел над головой и прошел немного в сторону болота. Славик шел сзади. Ничего они не увидели. Славик ни на шаг не отставал от отца. Он не мог ошибиться. Он отчетливо видел звериные глаза.

– Ничего, пусть смотрит, – сказал беззаботно отец. – Может, лисице рыбки захотелось Но мы не чета деду из сказки, рыбку ей не отдадим.

Минут через десять они копошились, устраиваясь поудобнее на постелях. После дождевой сырости шалаш показался особенно сухим, уютным и теплым. Сегодня он очень напоминал деревенский сеновал: шелест высохшей травы, тонкий запах аира и чабреца. Отец после похода в лес куда-то между веток крыши засунул пучок благородной травки, и сейчас она напоминала им о сухости и тепле лесного пригорка, накаленного солнцем.

– Опять прогноз не сделали на завтра, – вспомнил Славик.

– Почему опять? – возмутился отец. – Вчера мы успешно предсказали дождь.

– Это по тому, что спать хотелось? – укоризненно спросил Славик. – Мне и сегодня хочется.

– Сегодня хочется спать, потому что дождик нас убаюкал, утомил. Сегодня эту примету использовать нельзя, – объяснил дядя Петя.

– Завтра или послезавтра кончится дождь. Плохая погода уже тем хороша, что после нее будет хорошая, – как будто ни к кому не обращаясь, философствовал отец. – Солнышка захотелось им. А если бы неделю нас дожди мочили… А если бы спички промокли, и нечем было развести костер. Вот тогда были бы настоящими робинзонами… А так мы пока, как сыр в масле катаемся.

– Ну, ты и хватил, – укорил его дядя Петя, – Что мы тебе плохого сделали.

– Чтобы жизнь медом не казалась. Чтобы сильно не горевали, если дождь и завтра будет.

Славик не хотел больше говорить. Он прислушивался. Как будто знакомый еле слышный ропот сочился сквозь не очень плотную крышу и стены шалаша. Похоже, снова начинался тихий дождь. Он хотел спросить, но услышал спокойное дыхание спящего отца, и не стал никого тревожить. Ему не слишком надоел сегодняшний дождь, не боялся он и завтрашнего.

Можно смело сказать, что любой человек, если он проведет хотя бы один только день с удочками на реке или озере, если он надышится запахом трав и воды, услышит пересвист птиц и курлыканье журавлей, увидит в темной воде блеск крупной рыбы, если он наконец, почувствует ее упругий бег на тончайшей леске, будет потом долго вспоминать этот день, как один из самых спокойных и счастливых дней своей жизни.

К. Паустовский

О хлебе насущном. Уженье с плота. Гигантская щука. Вынужденное купанье. Птичьи перья. Лыки. Ядовитые ягоды. Измерение озера разными способами. Как сочиняются лесные рассказики. Быль про барана. Планирование праздника. Мочало. Спиннинг. Коробка с блеснами. Рыбачьи рассказы.

Из дневника Славика

Весь день шел дождь, тихий, мелкий. Не холодно. Мне даже нравится такой дождик. Вот только все живое попряталось. Не видно было ни птиц, ни зверей. Только в темноте вечером светились чьи-то глаза. По-моему, возле нас живет какой-то зверь, который следит за нами. А если это волк?..

Из дневника отца

Строил плот. Да, это сооружение трудно назвать плавсредством. Конечно, если огромная связка бревен плывет по сибирской реке, то можно на ней передвигаться да еще по пути рыбу ловить. Но перемещать его с помощью весел или шестов врагу не пожелаешь.

Из дневника дяди Пети

Молодец Сергей. Если возьмется за дело, то ничем его не остановишь. Красиво и плотно связал плот. К сожалению, не много пользы он нам принесет…

В мокром лесу, когда и сам весь полумокрый, замерзший, и кругом пахнет сыростью, как приятно почувствовать запах потухшей спички, а после – запах сухих трав в не протекаемом шалаше.

День в самом деле обещал быть погожим. Далеко за озером мутное солнце постепенно проламывалось сквозь стену вязкого тумана, а вокруг голубоватая дымка – порождение вчерашнего дождя незаметно таяла в прозрачном воздухе. Было прохладно по-утреннему.

– Осенью пахнет, – сказал отец, глядя, как кувыркается желтый осиновый лист. Их соседка осина уже потеряла немало листьев, но впервые они стали свидетелями падения разукрашенного осенью листа.

И после дождя они спали долго и крепко. Поднялись все вместе.

– Домой не хочется? – снова пристал к Славику отец.

– Нет, – буркнул Славик и почувствовал, что ему как будто действительно захотелось домой. Помыться в ванне горячей водой, поесть картошки и колбасы, попить молока с пирожным и завалиться на диван… нет, на кровать, на пахучую хрустящую простыню с книжкой, с тем же «Таинственным островом» или лучше с «Белым клыком». Лежи и воображай сколько влезет, как, закутавшись в меха, мчишься на собачьей упряжке среди белого безмолвия.

Он вспомнил конкретнее. Теперь, когда летние каникулы, в городе он валялся бы на диване, пялился до головной боли в «ящик», перечитывал сотый раз Джека Лондона и мечтал попасть хотя бы на деревенское озеро.