Отец успел сходить на стоянку, в лесу вырубил жерди, а они все шли и шли по намеченному курсу.

Отец подобием багра из длинной можжевелины с корнем подтянул плот к берегу и загнал специально прорубленные дырки два кола – надежно пришвартовал.

– Завтра отплывете на пару метров или дальше. Длинными шестами ко дну прихватитесь – и ловите на здоровье.

Дядя Петя рассмеялся.

– Отойдем на пару метров, – строго поправил отца Славик.

Отец только крякнул с досады.

– Пока что я с него жерлицу поставлю, – сказал дядя Петя. – Намного удобнее, чем с берега.

– Конечно, – отец явно был доволен собственным изделием. – Завтра попробую вам скамейку сделать, а то на вас, на стоящих, больно смотреть, точно каторжники на галере.

Они даже не заметили, что дождь перестал. Небо по-прежнему оставалось серым с грязноватыми лохмотьями, но с него больше не сеялась водяная пыль. Последние капли срывались с деревьев. Как не старались они дойти до стоянки, не зацепившись ни за одну ветку, несколько раз их обсыпало словно дробью слетевшими брызгами.

Теперь они уже основательно сушились у веселого костра и голодными глазами поглядывали на румянившихся плотвиц. Не забыли сразу воткнуть палочки с рыбой вокруг огня.

– Интересно, сколько теперь времени? – неожиданно спросил отец.

Часы в шалаше, – сказал дядя Петя.

– Зачем вам часы? – возмутился Славик. – Определяйте время по солнцу, по цветам, по птичьим голосам.

– Вот ты и попробуй в дождливый августовский день определить время хоть по солнцу, хоть по луне, хоть по муравьям, – посоветовал Славику отец.

Славик молчал.

– Пожалуй, скоро стемнеет, – ответил за всех дядя Петя.

– Уже? – удивился Славик. Он как будто ничего не делал, а день пролетел. Совершенно незаметно. – Скучный день какой-то, дождь этот противный…

– Ты прав, в августе в лесу сытно, но скучновато. Не то что весной. Еще и холодно, везде остатки снега, кругом вода, а птицы со всех сторон свистят, крякают, жвякают, стонут. Одни чибисы, помню, и днем кигикают, и ночью. Выйдешь в темноте вечером во двор: Венера сияет, звезды переливаются. А воздух!.. Свежесть и вместе с тем пахнет оттаявшей землей. И откуда-то из полей приглушенные крики чибисов…

– Ну, теперь такого не услышишь и весной, – мрачно сказал отец.

Помолчали. Каждый вспоминал свое.

После рыбы начали греться смородиновым чаем.

– Хороший плот ты, Сергей, сделал, – похвалил отца дядя Петя.

Отец поставил на пенек кружку.

– Без вашей помощи не осилил бы. Да и не такой он хороший. Опыта-то нет. Нет даже элементарных навыков. С лозой толком обращаться не умею – переломал больше, чем согнул.

– Мужики раньше лозу ценили. Соломенную крышу к латам прихватят – никакая буря не сорвет, – заметил дядя Петя.

– Я видел, как соломой кроют, да слишком юн был – не научился.

– Зачем? – удивился Славик.

– И это спрашивает робинзон… Гнать таких надо из славного сообщества, – отец укоризненно посмотрел на Славика. – Ты хоть представляешь, какой качественный можно сделать шалаш из хорошей соломы. Да что с тебя взять. Ты, пожалуй настоящей соломенной крыши и не видел. А я кое-что помню. Солому накрепко прижимают к латам поплетинами – такими стесанными утонченными жердочками, а их привязывают ивовой петлей. Для этого ивовый прут складывали вдвое и скручивали… Как будто все помню, а повторит не смогу, – пожаловался он дяде Пете. – Разве что после многих проб и ошибок. Ты, может быть, не знаешь, – обратился он к Славику. – Снаружи ничего не видно, все прикрыто следующим слоем соломы, и каждая соломинка щеткой-доской подбивается до одного уровня. Сделает хороший мастер – и ходишь, любуешься. Крыша ровненькая, желтенькая, стоять будет годы.

– Все хорошо, да горит слишком быстро, – заметил дядя Петя.

Отец развел руками.

– Зато в отличие от шифера никаких канцерогенных веществ не содержит. И дешева. И спать на соломе неплохо, что наши деды-прадеды и практиковали…Ты наконец понял, что хорошо бы уметь делать робинзону? – строгим голосом спросил он Славика.

– Да, – неохотно отозвался тот. – Никому не нужно это уменье, но интересно.

– Разве это крыша? – отец пальцем ткнул в сторону шалаша. – А ведь могли мы из тростника сделать вместо соломы – любо-дорого поглядеть. Ни одной капли не пропустила бы в самый проливной дождь. Да еще стены сделать из тростниковых матов – тогда хоть зимуй.

– Не отказался бы зимовать, Слава? – усмехнулся дядя Петя.

– Да ну вас, – Славик не любил заведомо пустые фантазии и разговоры, к тому же не в первый раз. Подшучивают, как над маленьким.

Начинало смеркаться. Серые с темными завитушками тучи ползли за озеро, хотя ветра не чувствовалось. Даже осина под защитой стены леса не замечала его. Под деревьями слышался едва различимый ропот: падали на землю последние капли, чудом удержавшиеся до сих пор на ветках.

– Можно и спать, – сказал дядя Петя.

– Да, сейчас пойдем, погреюсь еще немного, а то сыровата еще одежда, – отец подбросил в костер тонких палочек. Они вспыхнули через несколько секунд, и сразу почернел окружающий ельник. Только белел между деревьями озеро.

Они молча сожгли две охапки дров. За это время совсем стемнело.

Дядя Петя вдруг насторожился.

– Что такое? – с некоторой тревогой в голосе спросил отец.

– Что? Что? – встрепенулся Славик.

Дядя Петя поднес палец к губам.

Все замерли и некоторое время вслушивались в ночную тишину. Костер догорал. Глаза, привыкшие к его свету, не видели в окружающей темноте ни одного светлого пятна.

– Недалек жерлицу поставил, – дядя Петя заговорил совершенно спокойно. – Надо бы проверить. Что-то там плеснуло. Не иначе как схватила живца. – Он встал.

– Ничего не увидишь, утром посмотри, – попробовал остановить его отец. – Темнота хоть глаза коли. Ни луны, ни звезд.

– Сорваться может до утра, жалко…

– Жалко, – поддержал Славик. – Давайте факел сделаем.

Отец хмыкнул неопределенно и тоже встал.

– Не взяли фонарики – теперь мучайся. Подождите, сейчас бересту найду, – он пошел в шалаш.

Славик не знал, что и отец припрятал бересту. Каждый из них прятал от дождя под крышу и на недавно приделанную полку, на редкие жердочки чердака какие-нибудь вещи и материалы.

Отец готовился не спеша. Он выбрал в поленнице несколько палочек и на каждую надел по трубке бересты. Два готовых факела отдал Славику и себе взял пару.

– Пошли, – наконец скомандовал он.

В полной темноте они подошли к озеру. Дядя Петя шел впереди, Что-то недовольно пробормотал, когда под ногами у него заплескалась вода. Отец чиркнул спичкой, прикрыл ее ладонями и поднес к Славикову факелу. Береста разгоралась медленно. Славик смотрел на увеличивающийся огонь, а когда перевел глаза, ничего кроме сплошной черноты не увидел.