Минут пятнадцать я наблюдал, как отравленные частицы бьются в пробку. Убедился в её надёжности и выдохнул. Развороченная кухня, десятки вывернутых банок, удушающая вонь. Всё это было не зря.

— Не жди, что она быстро придёт в себя. Я становил распространение яда, но не знаю, сколько времени уйдёт на его нейтрализацию. Она будет слабой, но она будет жить.

— Спасибо, — ответил Дрессировщик, почесав бороду.

…….

Вопрос с возвращением в город решился просто. За домом Дрессировщика стоял накрытый брезентом пикап. Машина была на ходу и заправлена. Он согласился отвезти меня в любое удобное время, но прежде мы пообедали.

В этот раз на кухне хозяйничал он. Мы сели в гостиной. Близость смерти Дарты объединила нас. Я ел жаренные бобы с тушёнкой и больше не смотрел на Дрессировщика, как на дорожного грабителя, хоть он и не перестал им быть.

— Зачем тебе столько собак?

— Они — моя армия, — ответил мужик. — За умеренную плату мы загоняем опасное зверьё. С каждым годом их становится больше, они умнеют, набираются сил и всё ближе подбираются к человеку. Слабых нейтралы отгоняют сами, а когда к ним на землю приходит кто-то опасный, они зовут меня.

Вкратце Дрессировщик рассказал, как проходит отлов диких зверей. Он спускает собак, а те находят и окружают зверя. Ловят также, как словили меня. Но чаще не нападают, а держат в плотном кольце. Схватки с дикими зверьми Нейтральных земель — вещь опасная. Дарта — свидетель. Порой, когда зверя находят далеко от поселения, собакам приходится удерживать его часами, пока не придут люди и не прикончат того выстрелом ядра в голову.

По ходу своего рассказа Дрессировщик обмолвился и об одинаковых структурах материй. Хоть он и сам об этом не знал, но я догадался, что собаки во время дрессировки копировали его структуру. Видоизменяли связи и подстраивались под хозяина. Когда их материи становились идентичными, у Дрессировщика с собаками появлялась особая связь. Дрессировщик не просто отдавал им команды, а чувствовал каждую собаку из своры. Потому-то питбули так слаженно и работали. Обычной на первый взгляд командой «взять» или «удерживать» Дрессировщик говорил намного больше. Он будто отдавал им целый ряд команд и рассказывал общую стратегию поведения, а вдобавок держал с ними неразрывную связь.

— Каждая из моих собак почти всегда слабее добычи, но мы берём слаженностью и численным преимуществом.

— Численным преимуществом…, - пробормотал я, вспоминая эти слова.

— Ага.

— И столько стоят твои услуги?

Острый Ким любил и ненавидел дорогу до рудника. Любил, потому что дорога давала ему пятнадцать минут тишины и наслаждения идеальным асфальтом. Поездку по этой дороге он считал самым желанным перерывом в течение насыщенного и долгого рабочего дня. Ненавидел за конечность. Каждый раз она заканчивалась слишком быстро. И ладно бы за концом хорошего асфальта лежал — плохой. Нет же. Окончание дороги означало встречу с Кротом.

Четыре года назад он убежал из города. Покинул то чёртово место жестокости, насилия, дурмана и разврата, чтобы начать новую жизнь. Нейтральные земли — идеальное место, чтобы начать жизнь с чистого листа, особенно для такого человека, как Ким. Романтика, близость природы, а главное — свобода. Свобода от братств, постоянной гонки за лидерство, территорий. Ким успел побыть членом братства. Ему не понравилось. Получив деньги, власть и уважение, он потерял свободу. Братство давало одарённым билет в жизнь, но само эту жизнь и забирало. Ким сравнивал вступление в братство с добровольным походом на войну, а он не хотел никого убивать.

Город горняков он выбрал случайно. Понравился малыми размерами, уютом, влюбили в себя горы. Обустроился и начал новую размеренную жизнь. Знакомился с местными, ходил в горы, подыскивал жильё для покупки. Всё было тихо и спокойно, пока в его любимый бар не стали захаживать братья Хац. Три отмороженных типа постоянно устраивали проблемы посетителям, бармену и хозяину. Острый Ким терпел это несколько недель, а затем отбил им не только желание портить людям отдых, но морды, печени и почки.

Крошечный город облетела новость о силе Острого Кима. О нём услышал Крот и предложил работу. Ничего особенного — сопровождение бумаг и других ценных грузов. Ким ездил на пассажирском сиденье пикапа в соседние города, смотрел на пейзажи, узнавал новые места и получал за это неплохие деньги.

Потом было дело об отравлении. Мутная история, в которой одна бригада заперла другую на подземном горизонте, где проходил взрыв. От самого взрыва ребята не пострадали, но вскоре умерили, задохнувшись взрывными газами. Острому Киму было жалко парней, и он решил разобраться в этой истории. Получилось. Он нашёл виновных, и те понесли наказание.

Крот присмотрелся к Киму и предложил повышение. Затем — ещё одно. И ещё.

Занимаясь тем, что ему было интересно, он поднимался выше, получал суммы крупнее. Купил дом, новую машину, начал ухаживать за девушкой. Постепенно он приближался к Кроту. Стал чаще видеться, больше говорить, иногда давал советы. Но чем больше Ким узнавал о Кроте, тем меньше тот ему нравился.

Долгое время Ким путался в мыслях. Не мог понять, когда Крот настоящий, а когда — носит маску. Какие его поступки — хорошие, а какие — корысть, прикрытая выдуманной историей. В конце концов Ким решил, что ему с Кротом не по пути, но пришёл к этому заключению слишком поздно. В городе Горняков у него был дом, работа, будущая жена. Он и сам не заметил, как оказался в ловушке обстоятельств и скатился к тому, от чего убежал из города…

Пятнадцать минут наслаждения закончились. Ким проехал через КПП и припарковал машину у одного из въездов в гору. За его спиной стояло новенькое трёхэтажное здание административного корпуса, отделанное дорогой плиткой. Сколько раз Ким не приезжал на рудник, ни разу не застал босса в офисе. Там сидели только придавленные бумагой клерки, которые, работали по двенадцать часов в день и походили на оголодавших зомби. Сам же Крот постоянно торчал в горе.

Острый Ким подошёл к горно-шахтной пассажирской машине, залез внутрь и ударил кулаком в крышу, отдавая сигнал водителю, что готов ехать.

…….

Ким, как и многие другие, слыша прозвище Крот, представлял босса мелким и сгорбленным. Крот выглядел иначе. Большой, под два метра, плечистый, с загребущими руками. Он проработал в горе двадцать лет, а Кротом его прозвали, когда он ещё был простым рабочим. Прозвище прижилось. И теперь Крот во время знакомств сам представлялся этой кличкой.

Машина привезла Кима на один из обезличенных горизонтов, в которых он ничего не понимал. Дорогу преградила оранжевая машина с огромным задранным к верху отбойным молотком, будто хобот слона. Рядом с оборудованием стояли Крот и оператор.

— Тебя кто так учил обезопашивать, бестолочь! — ревел Крот, размахивая гаечным ключом. — Ты должен долбить в неё, чтобы заколы сбивать, а не забуриваться и на излом брать! Чего ты молчишь?!