— Вчера.

Я огляделась вокруг: вся обочина была усыпана желтыми цветами.

— Моя мама говорила, что из стебельков одуванчиков можно сделать салат, — сказала я. — Правда, никогда его не готовила, и я не знаю, каков он на вкус, но зато они ничего не стоят.

Как раз в этот момент Джордж издал ликующий вопль и вытащил рыбу. Она была небольшая, где-то с мою руку.

— Сможешь развести огонь? — спросил он Уэсли.

Он насадил еще один кусочек хлеба на крючок и снова запустил его в ручей. Уэсли насобирал хвороста и сухой травы и развел костерок. Пока Джордж ловил рыбу, Уэсли почистил ту, что уже была.

Мы с Имоген нарвали одуванчиков и помыли их в ручье. Вскоре Джордж поймал еще две рыбины и почистил их. Он поставил два зеленых прутика у костра и подвесил на них рыбу на несколько минут. Когда она уже почти разваливалась, он снял ее с огня, и мы разделили трапезу.

Снова тронулись в путь; Ричи попрощались с нами. Шли они быстрее, чем мы. На юг никто не шел, и я сказала Джорджу:

— Похоже, все, кто приехал сюда, нашли работу: никто не идет нам навстречу, на юг.

Он посмотрел на проезжающую мимо машину.

— У кого-то, наверное, еще остались машины. Посмотрим.

Вскоре дети перестали хныкать. Мы все слишком устали, и сил хватало только на то, чтобы передвигать ноги, шаг за шагом. Еще одну ночь провели в поле. Наутро я была так голодна, что готова была потратить припрятанные деньги на еду для себя и детей, но магазинов видно не было. Вскоре я увидела дикую яблоню — ее плоды висели прямо над дорогой. Джордж собрал штук десять.

— Это самые лучшие, — сказал он.

Среди них было много червивых. Я обтерла их как следует, и Джордж разрезал их своим карманным ножом. Мы поели, стараясь не задевать червячков, и двинулись дальше. Дошли до заправочной станции, Джордж купил шоколадку, разломил пополам и дал детям. Мы попили воды из-под крана и наполнили бутылки.

Наконец вдалеке показался Детройт: теперь здания были ближе друг к другу. Дети захныкали, не в силах больше идти, и я чувствовала, что и сама вот-вот упаду. Мне хотелось просто сесть на дороге и ждать, пока кто-нибудь не прибежит, но Джордж тянул нас вперед, и почти у самого Детройта возле нас остановился грузовик. Джордж сел вперед, рядом с водителем, а мы с детьми — в кузов, рядом с какими-то деревянными ящиками.

Через окошко я видела, как Джордж оживленно беседует с шофером. Всего через минуту тот уже хохотал, совсем как друзья Джорджа в Кеннете. Потом муж достал из кармана рубашки бумажку и показал водителю; тот кивнул.

Мы добрались до города, но, не останавливаясь, продолжали ехать. Он был невероятно большой. Мы проезжали заводы в западной части — огромные столбы серого дыма поднимались в небо, смыкаясь и затягивая небо, как покрывало, такое плотное, что сквозь него не было видно солнца. Черные хлопья сажи, — для пыли они были слишком крупными, — витали в воздухе, как снег, и оседали на мне и детях. Едва мы их стряхивали, как тут же на их место прилетали другие. Казалось, каждые несколько футов мы переезжали через железнодорожные пути. Увидев небоскребы, я указала на один из них Бетти Сью и Полу, решив, что это Пенобскот-билдинг. Самое высокое здание осталось позади, а мы всё ехали. Вскоре мы въехали на широкую улицу — Джефферсон-авеню.

Я видела, как на переднем сиденье Джордж беседовал с водителем, размахивая руками, а тот кивал и хохотал. Должно быть, впервые в жизни я испытала благодарность Богу за то, что Джордж был таким общительным. Чем дольше водитель будет во власти его обаяния, тем ближе подвезет нас к нашей цели.

В итоге он довез нас до самого дома Бесси.

Был уже почти вечер, когда грузовик подъехал к большому квадратному двухэтажному дому. Джордж помог нам с детьми выбраться из кузова и выгрузил наши вещи. Они с водителем пожали руки и похлопали друг друга по спине.

— Не знаю, как и благодарить тебя, Дэйв, — с улыбкой покачал головой Джордж. — Очень ты нас выручил тем, что подвез.

— С большим удовольствием, — ухмыльнулся в ответ шофер. — За весь год не встречал лучшего попутчика, Джордж.

Он взобрался на свое место и махал Джорджу, пока не скрылся из виду.

Мы как раз собирали свои вещи, когда из дома выбежали Бесси и Джон, а за ними — высокая светловолосая девочка — должно быть, Максин, подумала я. Джон пожал Джорджу руку, а Бесси стиснула меня в объятиях, затем Бетти Сью, Пола и, наконец, своего брата.

— Боже милостивый, ну надо же! Смотрю на тебя — и как будто назад в детство вернулась!

И в самом деле, Бесси и Бетти Сью были словно отражения друг друга, с разницей в несколько лет — то же телосложение, рост, те же темные волосы, ямочки на щеках и одинаково круглые лица.

Джон покачал головой:

— Мы уж было собирались обратиться в полицию, чтобы вас начали искать. Боялись, вдруг что случилось.

— У нас возле Толедо отвалилась коробка передач у машины, а денег на ремонт не было, вот нам и пришлось отогнать ее к обочине и так и оставить.

— Как же вы добрались?

— Пешком, почти до самого города, а потом нас подхватил грузовик и довез оставшуюся часть пути.

— Ну, давайте внесем вещи в дом и поужинаем. — Бесси как раз накрывала на стол. За последние три дня она столько наготовила, что хватило бы армию прокормить.

— Мы сегодня только и съели, что червивые яблоки, но прежде, чем садиться за стол, мне нужно смыть с себя дорожную пыль.

С этими словами я вытянула руку ладонь вверх:

— Гляди!

Грязь въелась в самые поры моей кожи, заполнила морщинки на запястьях и тыльной стороне пальцев, ногти были очерчены черным. Я не выдержала и разрыдалась.

— Никогда в жизни я не была такой грязной, даже когда в детстве помогала отцу на конюшне. Почти все наши вещи украли, а то, что осталось, слишком грязное от долгой дороги.

— Я знаю, что вы все умираете с голоду, — возразила Бесси. — Вымойте пока руки, и мы сядем за стол, а после ужина примете ванну и наденете нашу одежду. Можете подобрать что-нибудь себе, до тех пор, пока не обзаведетесь новой.

На том и порешили. Вымыв руки и умывшись, мы сели за стол, молитвенно сложили руки, Джон произнес благодарение, и мы приступили к трапезе.

Бесси превзошла саму себя. На столе возвышалась такая груда курицы, что, должно быть, три или четыре птицы отдали ради нас свои жизни. Еще там было огромное блюдо с воздушным картофельным пюре, политое сверху топленым маслом. Мы мигом опустошили миску с подливкой, но Бесси успокоила нас, сказав, что в духовке есть еще. На одной тарелке лежали зеленые бобы, тушенные целый день с беконом; на другой — гора кукурузы в початках, а рядом — миска с топленым маслом и кисточкой. Там были и кукурузные лепешки, жаренные в масле, и горка воздушного, как перышко, печенья. Давненько мы не видали такого стола!