каком-то полузабытьи. Потом Юля предупредила, что мы начинаем тормозить и сходить на траекторию посадки. После этого началась тряска ещё более страшная, чем на старте и продолжалась она гораздо дольше. Я даже не понял, что произошло, когда все прекратилось и Юля сказала:

– Мы сели.

Верхняя крышка отстрелилась, и мы довольно легко смогли выбраться на свободу. Капсула промахнулась на сто двадцать метров. Это был неслыханный успех. Все равно что верблюду просочится сквозь иголочное ушко. Юля могла собой заслуженно гордиться, и она это знала. А фельдмаршал сказал потом, что её бы за такое дело взяли в Академию Флота без экзаменов…

Вторую капсулу мы ждали минут десять, и заранее просчитали, где она приземлиться. Поэтому смогли не тратить время на блуждания по поверхности Селены, а сразу оказаться на месте и приступить к сборке ровера, что было очень тяжело и неудобно в громоздких скафандрах, и пока мы возились, то взмокли, как мыши, и порядком устали.

Фельдмаршал не обманул – бомбардировщики действительно были на Селене и их было двадцать четыре. Могучие, огромные корабли, взглянув на них, я впервые за эти дни ощутил уверенность в своих силах. Если только удастся завладеть ими… Путь до станции прошёл без приключений и наша главная надежда оправдалась – корабли не охранялись. Мы успешно прошли периметр безопасности. Система подсказывала нам, какие участки находятся под видеонаблюдением, и мы смогли войти внутрь периметра незамеченными.

Юля и Анри ушли к кораблям, нас Кирсанов повел к станции. Петер установил бомбы у главного переходника и аварийного. Александр проник внутрь корпуса и запустил отравляющий газ в вентиляцию. Я должен был заходить с «парадного», Кирсанов и Александр со служебного и аварийного соответственно. Я видел, как беззвучно полыхнуло белое пламя и тут же погасло, белый пар несколько секунд клубился у входа и только потому, как рвало обшивку, как далеко улетали обломки, я мог получить представление о мощи взрыва и о том колоссальном давлении, с которым воздух рвался наружу. Потом, уже без громоздкого полетного скафандра, я вошел на станцию.

Коридор, еще коридор. Я увидел корчащийся на полу черный силуэт. Это был пилот, сиксфинг, в темно-фиолетовой форме старшего офицера Флота, он глядел на меня расширенными, полными ужаса зелеными кошачьими глазами, разевал рот, как рыба, заглатывая язык и хватался пальцами за горло. Он показался мне таким слабым, таким маленьким и беззащитным, что я испытал безграничное презрение. Ненависть душила меня. Я поставил ему ногу на грудь и придавил его к полу. Медленно снял маску, задержав дыхание, и наклонился к сиксфингу, заглядывая ему прямо в глаза. Я хотел чтобы он видел меня, чтобы он понял, кто его убил. Огромный человек, раза в четыре крупнее его. Человек… Пусть он видит это. Пусть знает. Сиксфинг затих, страшная бледность разлилась по его лицу и глаза остекленели, затянулись пленочкой.

Шесть или семь сиксфингов, солдаты-десантники, заперлись в дежурке. Они увидели меня в широких окнах в кольцевом коридоре, опоясывающем помещение и замерли, следя за мной расширившимися кошачьими глазами. Я все ещё был без маски, шёл, задерживая дыхание. Обойдя по кругу, я остановился напротив двери и поднял деструктор. Сиксфинги бросились врассыпную, кто на окна, кто под столы, кто к двери, где стоял я, с умоляющими лицами.

Злобная усмешка исказила мое лицо, я надел маску.

– Аста ла виста, бэби, – сказал я и нажал на спуск.

Белый искривлённый луч долбанул по двери так, что она рассыпалась мгновенно, тысячью искр, превратившись в пар. Я опустил дуло. Воздушный компрессионный удар был такой силы, что меня унесло бы прочь, не будь я прижатым к стене. Наверное, сиксфинги умерли быстро…

Еще одного я нашел в туалете. Этот умер почти сразу. Двое были в верхнем коридоре, на пути к контрольному центру. В самом центре были четверо. Они пытались закрыть дверь, но не успели, их убил газ. Остальные сумели эвакуироваться и заперлись в спальном секторе. Они разбили видеокамеры и мы не могли наблюдать за ними. Скорее всего, они были вооружены.

У нас оставалось еще четыре бомбы и две газовые шашки. Александр установил взрывчатку снаружи под иллюминаторами с четырех сторон спального сектора. Затем мы собрались в контрольном центре.

Через несколько минут все было кончено. Спальный сектор схлопнулся внутрь себя от страшного перепада давления. Обломки разнесло взрывом на сотни метров.

Кирсанов перенастроил антенну, мы ввели кодовое сообщение, которое нам передал фельдмаршал, и отправили его на Омаук.

Юля и Анри запрограммировали корабли на взлёт, ввели курс, мы забрались в один из бомбардировщиков и смогли, наконец-то, снять скафандры. На Каррэвене заранее знали о нашей победе, и когда приземлился наш бомбардировщик, остальные корабли уже были готовы к старту и вооруженные команды расположились на бортах судов, готовые к отбытию на Омаук. Собирались мы в какой-то суматохе, и даже общего построения не было. Набив корабли оружием, мы подняли свою маленькую флотилию и легли на курс к Омауку. Нам предстояло четыре дня мариноваться в своих страхах, пока бомбардировщики добирались до цели. Двенадцать кораблей и два батальона, не слишком хорошо вооруженных и организованных, против дивизии. Очень хорошо вооруженной и организованной.

Всех мучили неразрешимые вопросы. А вдруг сообщение Кирсанова не достигло цели, вдруг нас не ждут? И тому подобное… Глупо было терзаться сомнениями, но отвлечься от них было невозможно. Для меня спасением была Юля и я постоянно торчал в командном модуле, сидя у нее за спиной. Иногда она оборачивалась и мы находили ответы на все вопросы в глазах друг друга.

Наше появление в системе Омаука было триумфальным. Мятежные Кариане получили сообщение, и за двадцать часов взяли контроль над главной имперской базой на западе Млечного Пути. Мы оставили корабли на первом периметре, в двух миллиардах километрах от Омаука, где лежало первое оборонительное кольцо.

Потом, на шаттле, прибыли в командный центр. Я никогда раньше здесь не был. Из широких окон был виден заливаемый дождем плац, по которому я когда-то маршировал целых два года.

Кариане взяли базу не без труда, и многие сиксфинги, особенно офицеры, не желали легко сдаваться. Стрельба еще не утихла, но у нас не было времени ждать окончания боя.

Едва выйдя из корабля и выслушав доклад мятежников, Юля направилась к бункеру, где заперлись офицеры. Она была очень зла, её лицо горело. Выхватив у кого-то магнитные бомбы с пояса, она посадила их на дверь бункера. Ахнул такой взрыв, что стоя на плацу, я ощутил, как вздыбилась твердь земная и многие попадали с