Что ж, подумал я, быть может, ночь в бухте Семи Клыков сегодня будет не так темна и тиха…

– Как наши гости? – Спросил я у Юли, садясь рядом с ней.

– Поели и их снова положили спать, – ответила она. – Скафандр подумал, что они в космосе и врубил гибернацию на сто процентов. Слишком много токсинов в крови. Слушай, не подержись малыша? Честно, я сегодня устала. Перенервничала…

Я взял ребёнка.

– Ничего. Ешь и пойдём спать. А где Эли?

– Как обычно, – Юля мотнула головой в сторону моря.

Элиафе не любила огня и никогда не садилась со всеми к Кострам. Она приходила на берег в общий час, но садилась в отдалении, у самой воды, там, где не слышно было гудения пламени и уже не ощущался жар. К ней давно уже все привыкли и никто не приставал с глупыми вопросами. Сейчас я видел только её тёмный силуэт на фоне белеющей во мраке полосы прилива. Она могла просидеть так, в полной неподвижности, много часов, до самого восхода солнца, созерцая мир, который уже очень давно не могла видеть, и вид этот не могла уже даже вспомнить. Но и не имея глаз, она видела куда больше многих зрячих и не нуждалась в зрении, найдя с окружающим миром иную, гораздо более прочную и глубокую связь.

И снова я вспомнил себя на Омауке, свои одинокие походы к океану и продолжительные ночные бдения. И только сейчас я понял, для чего я это делал, хотя тогда не отдавал себе в том отчета, мной просто двигало желание остаться наедине с собой, покопаться внутри себя, чтобы найти ответ на ту затруднительную ситуацию, в которую я попал, став заложником положения. Я ненавидел место, в котором оказался, потому что ненавидел сиксфингов, и приходил в отчаяние от мысли, что мне приходиться служить им. А ведь когда-то я мечтал об этом. Но теперь стремился от этого сбежать. Океан помогал мне забыться, он растворял меня в себе, и я обретал свободу, такую свободу, которую человек нигде не в состоянии найти в этом мире. Только здесь, на Каррэвене, мы получили её, мы не могли об этом мечтать, но все же появился такой мир, где человек может быть свободен от вездесущего ига Таррагоны. На это потребовалось полвека. Быть может, ещё пять веков понадобится, чтобы сделать Каррэвен недосягаемым для сиксфингов, и ещё пять тысячелетий, чтобы разрушить Таррагону до основания. Но главное, что начало положено.

Я посмотрел на Эмото. Малыш крепко спал, тихонько посапывая.

– Ну что, пора домой? – Спросила Юля. – Может, всё-таки поешь?

– Я не голоден.

Мы поднялись, попрощались с соседями и пошли в деревню. Наступала тихая ночь. Сторож уже зажег вокруг деревни факелы, а на центральной улице – фонари. Юля отперла дверь, я, с ребёнком на руках, вошёл следом. Она зажгла свечу, забрала у меня малыша, уложила его, поцеловала в крошечный носик.

– Спи, – шепнула Юля. – Пойдём?

Я кивнул. Тоже чмокнул Эмото на прощание.

– Спокойной ночи, здоровяк.

Юля потушила свет, взяла меня за руку, и мы ушли к себе…

На следующее утро пришельцев с шаттла, Гудманн и фельдмаршала, проводили в обсерваторию, на вершине горы.

Собрался весь штаб, пришли также Милош, Брюн, Аня, единственная, кто умел ходить под парусом, и Алексей, брат погибшего Саши, поднявшего на Каррэвене восстание, когда сюда добрался диверсант-Дима и вдохновил местных на активные действия. Эти четверо были из той самой первой повстанческой ячейки, которая развалилась после нашей победы и смерти её лидера, уступив место Кирсанову и нам, его команде. Они приходили в штаб, только если мы специально их звали. В общем, народу сегодня было много.

Я с Петером и Анри пришли последними. Садится нам было некуда и мы остались у входа. Дверь заперли и Юля, сидевшая на столе у окна, скрестив руки на груди, обратилась к пришельцам:

– Итак?

– А нельзя ли, – проблеяла Роза Гудманн, – поговорить с вами наедине?

– А знаете, Роза, – ответила Юля. – Я давно вас ждала. Лично у меня нет никаких секретов, поэтому нам не о чем говорить с глазу на глаз. Вы можете доверять всем этим людям так же, как и мне.

Роза затравленно огляделась, поправила прическу. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке перед такой аудиторией.

– Меня могло здесь и не быть, – сказала она. – По разным причинам. Я могла передумать, могла не найти корабль, меня могли просто убить в конце концов. Но этот человек… точнее, эллигуум, который сидит рядом со мной, помог мне.

Фельдмаршал опустил взгляд, стал рассматривать свои руки.

– Несколько месяцев назад, – продолжила Роза, – мы выиграли ваше дело. Все благодаря той бумаге, которую вы мне передали. Я не стала отдавать прокурору оригинал и оказалась права. Он пытался незаконно исключить этот материал из дела. Когда это обнаружилось, все пошло наперекосяк. Враги губернатора поняли, что он ведёт грязную игру и включили свои методы. И тогда начался хаос. Сначала уволили прокурора и я со своей командой полгода ждали нового суда. За это время несколько раз был пожар на моей работе. Моих сотрудников стали сбивать машины на безлюдных дорогах. Какие-то угрожающие звонки, письма… вокруг погибали люди, общественность митинговала против губернатора. Пресса подключилась ещё с самого начала и твоя история на Земле в топ-10 самых обсуждаемых новостей. Простой народ, на твоей стороне. Они убеждены, что Юля Толмачева должна получить все свои деньги, потому что она будет тогда всем помогать.

На последней фразе Юля улыбнулась, уперлась руками в столешницу, а в её глазах запрыгали веселые чёртики.

– Потом пришёл новый прокурор. Дело продолжилось и сразу приняло крутые обороты. Губернатор не хотел затягивать, а новый прокурор был на его стороне. Тогда мы и придумали хитрый план, как обвести всех их вокруг пальца. Мы решили сделать вид, что сдаёмся, и пригласили в поместье губернатора интервьюера и… в общем, он проговорился, сболтнул лишнего, уверенный в своей победе. Его арестовал Корпус, а сиксфинги так взбесились, что отравили его. Они бы и прокурора убили, но мне маленькая птичка на ушко напела, что будет дальше. Я к нему поехала в его дом и посоветовала прятаться. Он перед отъездом передал мне материалы дела. Там все было на сиксфингов: обманы, предательства, убийства. И я не раздумывая пошла в Корпус, больше мне идти, по сути, было некуда, все рассказала командованию. Суда не было. Была большая штурмовая операция, и погибло много народу. Арику Дэсти