Я с энтузиазмом киваю.

– Честно говоря, я бы не возражала ненадолго уехать из города.

– Не знаю… – все еще пытается спорить мама.

– Джулс, с ней все будет в порядке, – говорит папа и подмигивает мне: – Правда, малышка?

– Абсолютно. В пятницу я прямо из школы поеду к вам и к ужину уже буду на месте.

Вынужденная уступить нашему численному превосходству, мама нехотя соглашается, и папа переходит к обсуждению планов на выходные. В городе открылся новый барбекю-ресторан, в котором ему ужасно хочется побывать, а еще мы все вместе могли бы сходить посмотреть какой-нибудь фильм в новом синеплексе, там большие и удобные кресла, в которых можно почти лежать, и подают вино. Я улыбаюсь и всячески демонстрирую, как мне нравится эта идея, но на самом деле не могу дождаться, когда наконец останусь одна.

Мне нужно кое-что сделать, но сначала все должны уехать.

После ужина я достаю из сумки чистый чек и сто долларов чаевых для Большого Джима, вручаю то и другое отцу и ухожу наверх. Адреналин, на котором я держалась весь день, давно закончился, и изнеможение наваливается на меня, словно свинцовое одеяло.

Большой Джим скрючился на полу как раз под дверью моей спальни, собирая свой ящик с инструментами. Я перешагиваю через его ноги.

– Эй, стой, – говорит он, хватая меня своей ручищей за запястье. – Тут никому не нужны сломанные кости.

Я не собираюсь говорить ему, что кости сейчас будут сломаны у меня или что сломанные кости болят, черт возьми, куда меньше, чем разбитое сердце. Я просто отмахиваюсь от него и говорю, что со мной все в порядке.

Новая панель сигнализации установлена на стене над его головой.

– Я как раз собирался позвать вас. – Он подходит к щитку и обтирает руки об штаны. – У вас есть пара минут? Я расскажу вам, что тут да как.

Глаза у меня горят, в голове туман, а тело отчаянно стремится оказаться под одеялом, но я киваю:

– Объясняйте.

– О'кей. Сейчас в системе установлен стандартный код, но, когда я здесь все закончу, вам нужно будет изменить его на свой собственный. С помощью этого кода вы сможете включать и выключать систему, а также вносить любые изменения в настройки, так что позаботьтесь запомнить его наизусть. И еще, видите эти три кнопки? – Он показывает на ряд вертикально расположенных квадратов – общепринятых символов, обозначающих полицию, пожарную службу и скорую помощь. – Это тревожные кнопки. Еще две есть рядом с вашей кроватью, за прикроватными тумбочками. Я сделал так, чтобы их нужно было держать минимум три секунды, и не нажимайте их без особой нужды, иначе мы ввалимся к вам с пушками наперевес, не задавая лишних вопросов. Если выяснится, что тревога была ложной, вам придется оплатить большущий счет.

– Поняла.

– Хорошо. Дальше, ваш код принуждения установлен прямо в середине панели – 2580. Его вы тоже можете захотеть поменять на свой собственный, когда я закончу.

– Зачем использовать код вместо тревожной кнопки?

– На случай, когда кто-то приставил пистолет к вашей голове и наблюдает, как вы отключаете сигнализацию.

Я удивленно смотрю на него.

– А что, такое правда случается?

Большой Джим кивает, его толстые щеки подпрыгивают.

– Только что случилось с молодой парой в Бакхеде. Двое вооруженных людей напали на мужа, когда он выходил из гаража, били обоих рукоятками пистолетов, пока они не выложили все свои наличные и ценные вещи. Муж нажал код принуждения, а иначе они бы, наверное, погибли.

– О господи. – Я пытаюсь глубоко дышать, чтобы успокоиться, но не могу. При мысли о том, что кто-то будет преследовать меня в моем собственном доме, угрожать мне пистолетом до тех пор, пока не выложу четыре с половиной миллиона долларов, которых у меня нет, по коже начинают бегать мурашки.

Он показывает на цифру 800 на внутренней крышке панели:

– Первым делом наберите этот номер после того, как я уйду, и введите новое кодовое слово. Это будет дополнительной мерой безопасности, и наши операторы будут спрашивать его у вас каждый раз, когда будут вам звонить.

Если злоумышленник стоит рядом с вами, вы просто называете неверное слово, и это будет служить сигналом к тому, чтобы выслать отряд быстрого реагирования. Не бойтесь что-то забыть. Все подробно описано в руководстве пользователя, которое я вам оставлю перед уходом.

– Отдайте его моему отцу, ладно? Он расплатится с вами, а мама покормит вас ужином, когда закончите.

Большой Джим похлопывает себя по животу и ухмыляется:

– Я всегда готов.

Когда он уходит, я скидываю кроссовки, вытаскиваю из кармана телефон и падаю на постель. Новых сообщений нет, ни с одного номера, и я не знаю, что чувствую – облегчение или разочарование. А может, и то и другое. Облегчение по одному поводу, а разочарование – по другому.

Я пролистываю цепочку сообщений от номера 678, заканчивающуюся угрозами. «Скажи мне, где Уилл спрятал деньги, или присоединишься к нему. Кстати, я знаю, как обойти сигнализацию». Ни за что не буду на это отвечать.

Я открываю переписку со скрытым номером. «Зачем сигнализация, Айрис? Что-то случилось?»

Я думаю о том, кто может беспокоиться обо мне, кроме людей, убирающихся сейчас на моей кухне, – коллеги, подруги, доброжелательные соседи слева и через улицу. Никто из них не стал бы писать мне со скрытого номера. Возможно, я слишком устала. Перенервничала. Расстроена из-за того, что лежу одна в постели, в которой раньше мы лежали вдвоем с Уиллом. Все это какая-то бессмыслица.

Прежде чем я успеваю обдумать все за и против того, чтобы выйти на связь с тем, кому принадлежит скрытый номер, пальцы уже набирают сообщение. «Какая вам разница? Кто вы?»

Через две секунды на экране высвечивается ответ, как будто кто-то на другом конце провода все это время ждал меня, держа пальцы на экранной клавиатуре. «Я друг и хочу, чтобы ты была в безопасности. Скажи мне, кто тебя преследует и почему. Я хочу помочь».

Когда я печатаю следующее сообщение, сердце бьется у меня в горле.

Последнее сообщение обжигает меня, словно удар хлыстом. До сих пор все, что я слышала, указывало на то, что деньги украл Уилл, а это значит…

Этого не может быть. Покойник не может посылать сообщения.

Пока я обдумываю свой следующий шаг, на экране загорается новое сообщение: