– Мне ничего от них не нужно, и менее всего их кровавые деньги.

– Это вы сейчас так говорите, но что будет через пару месяцев, когда счета начнут накапливаться, а на банковском счете будет только одна зарплата? Что, если вы все же беременны? Вам надо беречь каждый цент.

– Нет, не надо. Пару дней назад я нашла полисы страхования жизни Уилла. Их три, на общую сумму два с половиной миллиона долларов. С финансовой точки зрения я буду в полном порядке.

Эван вскидывает голову.

– Вы хотите сказать, что не знали о существовании этих полисов?

– Я знала только про один. На самую меньшую сумму. Два остальных он оформил, не сказав мне.

– Как вы думаете, почему он это сделал и почему такая большая сумма? В среднем по стране этот показатель для человека его статуса – в браке, без детей – составляет чуть меньше половины этой суммы.

Я пожимаю плечами.

– Я никогда не думала, что он способен украсть или совершить поджог, так что идей у меня не больше вашего.

– Убийство.

– Что?

– Если он действительно устроил пожар, в котором погибли его мать и двое детей, то фактически он совершил убийство.

Я чувствую, как мурашки ползут у меня по спине.

Эван делает большой глоток из своего стакана, потом с хрустом разгрызает кусочек льда.

– О'кей, значит, есть пара проблем, с которыми нам нужно разобраться. Если его шеф сумеет доказать, что за хищением денег стоит Уилл, он может начать преследовать вас, но только если Уилл использовал эти деньги на покупку вещей для совместного пользования. Джорджия – это штат, в котором супруги владеют имуществом по праву справедливости, а это означает, что, если эти средства каким-либо образом приносят вам выгоду, «Эппсек» может привлечь и привлечет вас к ответственности с целью возмещения убытков, возможно, даже со штрафными санкциями. И они точно придут за кольцом.

Я кручу кольцо, то снимая, то надевая его на палец, потом сжимаю руку в кулак.

– Уилл подарил мне его в день своей смерти. Им придется отрезать мне палец, чтоб получить кольцо.

– Уверен, что до этого не дойдет, однако, скорее всего, вам придется возместить расходы. А если они узнают про два с половиной миллиона страховых, то захотят получить и их тоже.

– Они могут это сделать?

– Я не сказал, что они это сделают, только что они попытаются. И хотя я понимаю, что это может показаться странным, но с точки зрения вашей ответственности за возмещение похищенных средств эта история с сокрытием прошлого нам на руку. Мы можем использовать этот факт, чтобы показать, что в вашем браке было много секретов, вы не были посвящены в некоторые аспекты жизни вашего мужа. Его прошлая жизнь в Сиэтле, свекор, о котором вы никогда не слышали, – все это может сыграть в нашу пользу. – Он дает мне время переварить эти новости, заполняя паузу тем, что подливает нам в стаканы воду. – О'кей, теперь давайте перейдем к телефонным посланиям. Вы сообщили о них в полицию?

– Нет еще. Сначала я хотела поговорить с вами.

– Хотя я аплодирую вашему умению ждать – вы не поверите, скольких обвинительных приговоров мне удалось добиться из-за того, что какой-нибудь идиот не догадался сначала посоветоваться со своим адвокатом, – вам дважды угрожали физической расправой.

– Кто-то, кто хочет получить деньги, которые я не крала и к которым у меня нет доступа. Разве у полиции не возникнет слишком много вопросов?

– О, можете в этом не сомневаться, особенно если начальник Уилла уже начал расследование. Но, Айрис, как ваш адвокат, я должен спросить: вы рассказали все, что мне нужно знать? Я не смогу помочь вам, если не буду знать все факты, и я терпеть не могу играть вслепую.

– Да, конечно. У меня нет причин врать. Честно. Я рассказала все, что помню.

Легкое чувство вины толкает меня в ребра, и я поспешно отвожу взгляд, чтобы он не прочел это по моим глазам. Есть кое-что, о чем я умолчала, кое-что, чего я не смею произнести вслух. Это так невероятно, что я боюсь, как бы меня не сочли сумасшедшей.

– В таком случае… – Эван хлопает ладонями по столу, встает и кивком указывает на дверь: – Поехали.

– Куда?

– В полицию. Писать заявление.

– Что, прямо сейчас?

Он кривит губы в улыбке. Она выходит натянутой, но я успеваю заметить тень прежнего, веселого Эвана, каким он был до того, как самолет разбился и опустевшие постели высосали радость из нашей жизни. – Я ничего с вас не возьму, обещаю.

Эван привозит нас в участок, расположенный ближе всего к моему дому, – серое каменное здание на Осия-Уильямс-Драйв, – который кажется слишком маленьким для более чем шестимиллионного города. Внутри он напоминает общественные бани – полно народу, грязно, воняет промышленным очистителем, немытым телом и страхом. Справа вдоль стены выстроились мужчины в мятой одежде, прикованные наручниками к металлической перекладине. Их масленые взгляды скользят по мне, и я придвигаюсь чуть ближе к Эвану.

Дежурный седой мужчина явно за шестьдесят, здоровается с Эваном, обращаясь к тому по имени. Приветствие звучит вежливо, но совсем недружелюбно, несмотря на непринужденную манеру поведения Эвана. Опершись локтем на стойку дежурного, словно находится в баре, а не в полицейском участке, он объясняет ситуацию и просит форму заявления о преследовании с отягчающими обстоятельствами таким тоном, будто дежурный является его старинным собутыльником. Мужчина без единого слова подает Эвану форму.

– Он не слишком-то любезен, – шепчу я, прикрывшись заявлением, когда мы с Эваном садимся на ряд пустых стульев у дальней стены.

– Это потому, что он меня терпеть не может. – Эван даже не пытается говорить тише. Он откидывается на стуле, кладет ногу на ногу и небрежно пожимает плечами. – Я адвокат со стороны защиты. Я зарабатываю на жизнь тем, что защищаю тех, кого его товарищам стоит больших трудов арестовать. С его точки зрения, я играю не на той стороне.

Сержант поджимает губы и кивает, но Эван не обращает на него внимания.

– То есть я теперь тоже не в той команде? – говорю я, чувствуя себя задетой. – Я же ничего не сделала.

– Все будет хорошо. Просто заполните эту форму, чтобы мы могли подать наше заявление.

Я берусь за форму, и через десять минут мы возвращаемся к стойке дежурного.

– Детектив Дриш здесь?

Сержант не поднимает взгляд от бумаг.

– Нет.

– А детектив Уиллоуби?

Наконец тот перестает писать и, тяжело вздохнув, наклоняется на стуле, вытянув шею из-за угла.

– Детектив Джонсон на месте.

Эван хмурится:

– Он новенький?

– Она, и да, новенькая. Только что перевелась к нам из патрульной службы.