– А Пушкин? Вы о нем говорили? – спросил Руш.

– Нет, это имя мне незнакомо. Но Жан-Пьер любил читать биографии. Я помню, как он рассказывал мне о жизни Достоевского. Его интересовали чужие судьбы.

– Вероятно, именно по этой причине он объединил современный сюжет с жизнью русского писателя.

– Ну, в любом случае, это написано прекрасно. Особенно та глава, где он рассказывает об агонии… Я и представить себе не могла, что он был способен так замечательно писать.

– Он никогда не делился с вами своей мечтой стать писателем?

– Нет.

– …

– А этот роман… что же с ним стало?

– Он попытался опубликовать его, но получил отказ. Мне кажется, он надеялся вернуться к вам именно в этой книге.

– Вернуться ко мне… – повторила Марина с рыданием в голосе.

Растроганный волнением старой женщины, Руш предпочел умолчать о публикации книги, по крайней мере сейчас. Вероятно, до Марины не дошли слухи обо всей этой истории. Пусть пока свыкнется с тем, что она услышала от него, и с содержанием романа. В тот момент, когда Руш уже стоял в дверях, Марина подозвала его к себе. И крепко сжала его руку в знак благодарности.

Оставшись одна, Марина всплакнула. Вот и еще один мост в ее жизни. Мост, по которому пришло к ней, после десятилетий молчания, ожившее прошлое. Она всегда думала, что Жан-Пьер ее не любил; он был заботливым, щедрым, нежным, но ни разу не выдал того, что лежало у него на сердце. И только этот роман обнажил его чувства, такие сильные, что после нее он уже не любил ни одну женщину. Теперь она могла признаться себе, что испытывала то же самое. Значит, это было у них – вот единственное, что имело значение. Да, это у них было. Так же как и те радужные сказки, которые она сочиняла в темных глубинах своей слепоты. У жизни есть такие запасники для историй, которым не дано воплотиться в действительность, но которые все равно что прожиты во всей своей полноте.

14

Приступая к расследованию этой истории, которую он с самого начала считал сомнительной, Руш даже вообразить не мог, что на него свалится столько волнующих открытий. Но ему оставалось выполнить еще кое-что важное.

Он проспал бо́льшую часть дня в своей каморке. И увидел сон, в котором Марина ела гигантских устриц, а те поочередно превращались в Брижит, кричавшую на него из-за поцарапанной машины. Руш в ужасе проснулся, вскочил и понял, что на улице уже темнеет. Включив компьютер, он попытался навести порядок в записях; он еще не знал, какой газете предложит свою статью – наверно, той, где больше заплатят, – но был уверен, что его разоблачения всколыхнут литературный мир. При этом он вовсе не собирался подвергать сомнению добросовестность издательства «Грассе»: было ясно, что там искренне считали Пика автором романа.

Он просидел за работой около двух часов, как вдруг ему на мобильник пришла эсэмэска: «Я в кафе у вас внизу, жду, Жозефина». Его первой реакцией было удивление: откуда она знает его адрес? Но тут же вспомнил, что сам назвал его во время их ночного разговора. Второй реакцией был вопрос: а что, если бы меня сейчас не было дома? Странно все-таки: ждать кого-то в кафе внизу, не предупредив заранее о своем приходе. Но сам же себя и опроверг: она считает меня человеком, которому ничего не остается, как сидеть дома по вечерам. Что ж, нужно признать, она не так уж не права.

И Руш ответил: «Сейчас спущусь». Однако спустился он не сразу: трудно было решить, что надеть. Нельзя сказать, что он желал понравиться Жозефине, но все-таки ему не хотелось и разочаровывать ее. Вначале, когда он читал интервью с ней, она показалась ему глупой бабенкой. Потом, встретив ее на кладбище, он изменил свое мнение. А теперь не знал, что и думать, бестолково топчась перед платяным шкафом и ругая себя за нерешительность. Как вдруг получил от нее второе послание: «Приходите как есть, все сойдет».

15

Они сидели в кафе и пили красное вино. Руш собирался заказать пиво, но в конечном счете взял то же, что и Жозефина. Пока он судорожно рылся в своих вещах, ему пришла в голову сумасшедшая мысль: может, ее привело сюда неодолимое влечение ко мне? Может, она хочет признаться в своих чувствах? Гипотеза, конечно, более чем сомнительная[61], но сейчас его уже ничем нельзя было удивить. После нескольких дежурных слов (которые тем не менее позволили им перейти на «ты») Жозефина объяснила ему причины своего появления:

– Я хочу тебя попросить не публиковать свою статью.

– Почему вдруг? Я полагал, что вы с матерью хотите обнародовать правду, ведь вам надоела эта шумиха.

– Да, верно. Мы хотели узнать все как есть. И благодаря тебе убедились, что отец не писал этот роман. Ты даже представить себе не можешь, как нас взбудоражила вся эта история. Нам стало казаться, что мы всю жизнь провели рядом с кем-то чужим.

– Понимаю. Но сейчас я как раз и хочу восстановить истину.

– Да что ты понимаешь, вот именно теперь-то все и взбесятся! Я представляю, как журналисты налетят на нас: «А ну-ка, скажите, как вы отнеслись к сообщению, что автор романа вовсе не ваш отец?» И так будет до бесконечности. Я считаю, что это унизительно для моей матери, после того как ее заставили выступить по телевидению и рассказать о романе. Да над ней смеяться будут!

– Прямо не знаю, что тебе ответить. Я-то считал, что самое важное – сказать правду.

– Ну и что она изменит, твоя правда? Всем на нее плевать! Какая разница – Пик или Гурвек? Людям нравилось думать, что это был мой отец, пусть и дальше так думают. Давай оставим все как есть. А потом… иначе возникнут и другие проблемы…

– Какие?

– Гурвек не оставил наследников. А «Грассе» перестанет выплачивать нам процент с продаж.

– Ах, вот в чем дело.

– Да, и в этом тоже! Ну и что плохого?! Поверь мне, даже если бы мы потеряли в деньгах, я все равно сказала бы то же самое. Слишком уж я настрадалась из-за этой истории, из-за ее последствий. И не хочу, чтобы о ней продолжали говорить. Хочу совсем другого. Я тебя очень прошу… Пожалуйста!

– …

– …

– Знаешь, я разыскал жену Гурвека, – сказал Руш. – И эта встреча просто потрясла меня. Я прочел ей роман, и из него она поняла, что Гурвек очень ее любил.

– Ах, вот чем ты занимался. Ну что ж, чудесно. Вот на этом и остановись.

– …

– А хочешь, я тебе сделаю хороший подарок? – спросила Жозефина с широкой улыбкой, пытаясь разрядить атмосферу.

– Решила купить мое молчание?

– Ты же сам прекрасно знаешь, что так будет лучше для всех. Ну, называй свою цену.