Триш старалась убедить себя, что именно жаркая погода стала причиной тех немилосердных слов, что просились на язык при мысли о старой подруге Анне. Извлекать выгоду из чьей-то насильственной смерти — самое последнее дело. Так же, как врать своим друзьям и нагло их использовать.

— Ну хватит, — сказала Триш вслух. — Забудь.

Уставшая и недовольная собой, она снова взялась за газету. В центре страницы красовалась огромная эффектная фотография Малкольма, а рядом с ней еще один снимок, гораздо меньший по размеру, с портретом Деб, которая выглядела очень невзрачно и совсем не походила на подругу такого человека, как Чейз. В его лице было нечто, заинтересовавшее Триш.

Она всматривалась в фотографию все внимательнее и видела, как на ней словно проявляется лицо другого человека, более юного и гораздо менее самоуверенного, но все-таки очень похожего на Чейза. Триш помотала головой. Что за абсурдная идея! И все-таки, если сделать лицо Малкольма моложе лет на тридцать, сделать его женским, добавить копну длинных волос и убрать челку, то получится точная копия Кейт Гибберт, старшей дочери Деб.

У нее та же форма лба, те же густые темные волосы, заостренный подбородок и обаятельная улыбка, как и у Чейза. Даты тоже совпадали. Интересно, подумала Триш, приходило ли Адаму в голову, что ко времени их помолвки Деб могла ждать ребенка от другого? Неужели он никогда не замечал сходства старшей дочери с бывшим любовником своей жены? Триш потребовалось на это немало времени, но у Адама его имелось предостаточно, и он не настолько глуп или тщеславен, чтобы не замечать очевидных вещей.

На экраны телевизоров и первые полосы газет Малкольм начал попадать относительно недавно. С другой стороны, Адам мог опоздать с прозрением и только сейчас, много лет спустя, заметить, что красавица дочь — единственное существо, которое делало его жизнь сносной — принадлежит кому-то другому.

Триш сама видела, что Адам в отчаянном положении и держится из последних сил. Такого открытия могло хватить на то, чтобы он совсем обезумел от горя.

Триш села, сжимая газету во влажных ладонях, и снова посмотрела на лицо убитого политика. Сама она не знала, как люди находят наемных убийц, но подозревала, что это не так уж сложно выяснить. Кроме того, Адаму не обязательно было искать наемника. Если бы он захотел избавиться от Малкольма Чейза, то сам надел бы кожаную куртку с мотоциклетным шлемом и сделал грязную работу без посторонней помощи. Конечно, Адаму пришлось бы искать оружие, однако, судя потому, что пишут в газетах, особых трудностей у него не возникло бы.

Триш очень захотелось позвонить Фемуру и спросить, не догадался ли он допросить Адама. Немного подумав, она решила этого не делать. Она уже разозлила полицейских, указав на связь Чейза с Деборой Гибберт. В тот раз Фемур не пожелал воспринять ее слова серьезно. Почему сейчас он должен поступить иначе?

Триш подумала, не написать ли Деборе письмо с просьбой подтвердить или опровергнуть ее догадку. Затем решила, что не стоит. Теперь, когда Триш видела разительное сходство Кейт с Малкольмом и не могла понять, как можно было не заметить его сразу, она уже не сомневалась, кто настоящий отец девочки. Она жалела, что не знала правды с самого начала, до того, как ездила на свидание к Деб. Те вопросы, которые Триш хотела задать Деборе, нельзя было доверить письму. Она решила, что задаст их, если снова поедет в тюрьму.

Джордж сегодня вечером собирался на ужин Общества юристов и не должен был приехать к Триш. Она взяла телефонную трубку и позвонила Пэдди, чтобы узнать, как у него дела и не нужна ли какая-то помощь.

Пэдди чувствовал себя отлично и сказал, что с удовольствием встретился бы с Триш и поболтал. С легким сожалением подумав о прохладном душе и своих планах пораньше лечь спать, она села в автомобиль и направилась к отцу, в район Баттерси на южном берегу Темзы.

Старшая сестра Деборы Гибберт жила в доме, перестроенном из старых конюшен, с двойным фасадом, терракотовыми горшками на каждом подоконнике и цветами герани, ронявшими на землю розовые лепестки. Триш ехала к дому Корделии по тряской булыжной мостовой и старалась не задеть дорогие блестящие автомобили, стоящие вдоль всей дороги.

Вообще-то ей до сих пор следовало находиться в конторе. На самом деле она пробыла там только до пяти. Разобрала кучу бумаг, накопившихся на письменном столе, и, оставив Дэйву длиннющую записку, уехала, чтобы выполнить данное Анне обещание. Если честно, оно стояло у Триш поперек горла, и все-таки она не собиралась его нарушать, несмотря на то что Анна так бессовестно ее обманула.

С другой стороны, Триш надеялась, что сама она не превратится в подобие Деб Гибберт. Как Анна сказала о ней тогда, в самом начале? «Помогает всем и каждому, разрывается на части, ничего толком не успевает и в конце концов выясняет, что ее ненавидят самые близкие и дорогие люди».

Что ж, если сегодняшний визит не принесет никакой полезной информации, а Анна не раздобудет данных по медицинской стороне дела, она сможет спокойно выйти из игры. Конечно, жаль, если Анна потерпит неудачу с фильмом и потеряет дом, но вины Триш здесь не будет. Она уже сделала все возможное, чтобы помочь подруге. Не получится, значит, не получится. Она не может отвечать за всех и каждого. Кстати, отчаиваться рано, подумала Триш, удивляясь метафорам, которые подбрасывал ее мозг. Впереди все еще ждет салун «Последняя надежда». Конечно, жизнь не вестерн, но к Триш вернулось хорошее настроение.

Когда черная лакированная дверь открылась, на лице Триш играла полуулыбка. На пороге стояла стройная темноволосая женщина с приподнятыми бровями и вежливой улыбкой на тонких розовых губах. Триш ожидала увидеть какую-нибудь грозную или по крайней мере хищную особу, а Корделия Уотлам оказалась чуть ли нехрупкой. Если бы Дебора сбросила килограммов двадцать пять и оделась в костюм от Армани, она выглядела бы точной копией старшей сестры.

— Мисс Уотлам?

— Да.

Голос Корделии звучал более чем негостеприимно. Ее темные волосы были коротко подстрижены и убраны назад, а в ушах у миссис Уотлам висели аккуратные золотые серьги, похожие на две крохотные дыньки. Образ дополняли бежевые льняные брюки и просторный черный пиджак, больше похожий на рубаху. Выглядела Корделия Уотлам роскошно, а смотрела очень холодно.

— Насколько я понимаю, вы — Триш Магуайр. Проходите в дом.

«Вежливо, но неприязненно, — подумала Триш. — Очень неприязненно. Что ж, ничего удивительного в таком приеме не было».

— Спасибо, — сказала Триш и переступила порог.

Корделия провела ее через погруженный в темноту дом в маленький внутренний дворик, засаженный цветами. В центре журчал фонтанчик, богато украшенный цветной керамикой, и в каждой капле воды играли лучики света, отчего крохотный дворик выглядел очень экзотично.

— Надо же, какая прелесть, — сказала Триш вслух, и тут же мысленно одернула себя: «Не подлизывайся. Так и перестараться недолго».