Серые глаза наполнились слезами.

— Ведьмы издеваются надо мной, — сдавленным шепотом произнесла она. — Они… отрезали мне волосы. Красивые, густые волосы.

— Ох, Агнесс, мне так жаль, — тихо сказала я.

Неловко тронула ее за плечо, и ведьмочка быстро заморгала. Наверное, она совсем отвыкла от нормального человеческого обращения. В этом рассаднике ядовитых змей, Агнесс наверняка уже и забыла, что это такое — знать, что есть люди, которым небезразлична твоя судьба.

— Мэм, вы правда хотите сбежать…

— Розали, — поправила я ее. — Меня зовут Розали.

— Розали. — Простое слово далось Агнесс с трудом. — Если вы… если ты действительно этого хочешь, я попытаюсь помочь. Но у меня совсем нет способностей.

— Я помню. Мне пригодилась бы и информация — ты знаешь, какими чарами запирают входную дверь и кто может их снять? И есть ли какой-нибудь еще способ выбраться из поместья? Не знаю, окно без ставень, плющ на стенах — хоть что - нибудь?

Агнесс помотала коротко стриженной головой. А у меня сердце защемило при взгляде на ее неровно обрезанные пряди. Представила, как ведьмы, издевательски смеясь, кромсают волосы Агнесс, а она стоит, не в силах ни убежать, ни защититься.

В это мгновение я твердо решила — как бы ни пугал меня Верховный колдун и как бы ни хотелось мне бежать отсюда сломя голову, без Агнесс из обители ковена я не уйду. Просто не смогу оставить ее здесь и отдать на растерзание ведьмам.

— Нет, мэ… Розали. Выход только один. Чары на дверях, скорее всего, принадлежат самому лорду. Когда Селин рассказала ему о вас… о тебе и отправилась за тобой в город, Верховный колдун всех на уши поднял.

— И именно тогда он сделал из поместья тюрьму? — Я неприязненно взглянула на окна, забранные коваными решетками.

— Нет, ставни появились гораздо раньше. Здесь… многое происходило. Не все ведьмы входили в ковен добровольно, были и те, у кого просто не оставалось выбора, когда лорд Апвор Рейн замечал в них силу…

— Силу, которая была полезна ему.

Агнесс кивнула.

— Значит, без самого Верховного колдуна из поместья нам не выбраться. — Подавив тяжелый вздох, пробормотала я.

— Не обязательно. Любая ведьма способна расплести чары, в том числе и те, что запечатали входную дверь — ведь разрушать всегда легче, чем создавать.

— Отлично! — воскликнула я и тут же нахмурилась. А чему, собственно, я радовалась? Мой дар сейчас «заморожен» из-за зачарованного ошейника, скрытого роскошным колье с каменьями. Его не снять — в тщетных попытках это сделать я стерла в кровь пальцы. Как я ни отговаривала Агнесс, она все же натерла их целительной мазью, и теперь от царапин и мозолей не осталось и следа. — Послушай, а как можно снять этот треклятый ошейник?

Агнесс снова помотала головой, отчего и так не слишком аккуратная прическа совсем растрепалась.

— Боюсь, это может сделать лишь тот, кто его надел.

— Селин, — процедила я. Имя предательницы жгло мне губы. Я прикрыла веки и помассировала виски. — Ладно, подытожим. Из поместья можно выбраться только через запечатанную входную дверь, открыть которую может только Апвор Рейн или его ведьмы. Ошейник может снять только Селин — а с ошейником выбираться из поместья смысла нет. Мне необходим мой дар. У меня нет ни оружия, ни силы. Нет их и у тебя.

Я готова была взвыть от отчаяния — какой бы путь я ни находила, он, так или иначе, приводил меня к тупику. Агнесс смотрела виновато.

— Скажи, а что насчет… твоего проклятия? Его можно снять?

Агнесс сглотнула. Снова обернувшись назад, хотя дверь в мою спальню была закрыта, она закатила рукав невзрачного платья до локтя. Выше запястья я увидела нанесенный серебристыми чернилами символ из причудливо переплетенных линий.

Я вздохнула — и снова метка. Среди тех, кто в совершенстве владеет магией, подобные нательные знаки весьма популярны.

— Любая ведьма может расплести нити и вернуть мне мою силу, которую этот символ запечатывает.

Замкнутый круг. Я покусала губы.

— Знаешь, что? Выход есть. Мне просто нужно втереться в доверие Алвора Рейна, убедить его в том, что я целиком и полностью на его стороне, и поддерживаю его отдающий безумием план с помощью моего дара получить власть над всем Ант-Лейком.

Агнесс быстро закивала.

— Если ты получишь доступ в его покои… Наверняка у лорда Рейна есть и оружие, и магические амулеты!

Я поморщилась. Меньше всего мне хотелось заходить в спальню Верховного колдуна — даже в его отсутствие. Но если другого выхода не предвидится… Я пойду на все, только чтобы вызволить нас с Агнесс отсюда.

Анна-Лиза оказалась права: старая часовня с ржавым замком на двери, которую Дочери Лилит называли своим храмом, оказалась пуста. Но вместе с тем было очевидно, что часовня не заброшена — ни пыли, ни паутины по углам. В центре стоял алтарь с наполненной водой чашей, в которой цвела черная лилия. Когда Дочери Лилит хотели воззвать к дьяволице, то приходили сюда, в храм, и, коснувшись лилии, шептали слова призыва. Дочь Люцифера отвечала не всегда, но иногда она появлялась прямо из теней за алтарем. Анна-Лиза взывала к ней лишь раз, но Лилит так и не ответила.

Вместе с Анной-Лизой, так или иначе знавшей всех Дочерей Лилит, которые в прошлом стали жертвами «убийцы в тенях», мне удалось убедить их, что им грозит серьезная опасность. Анна-Лиза в красках расписала, что она едва избежала гибели, и только мое появление ее спасло. Непривыкший к похвалам — Ангела Смерти редко одаривают льстивыми или полными искренней благодарностью словами, я смущался, когда Дочери Лилит смотрели на меня восторженными взглядами.

Вторая часть плана далась мне намного труднее. Даже если тебя считают едва ли не героем, трудно убедить юных барышень, что именно твой дом станет надежным убежищем. В конце концов, мне все же это удалось — перед страхом идущей по пятам смерти меркли любые предрассудки, — и четыре Дочери Лилит поселились в «Лавандовом приюте» в качестве гостий. Я обещал им, что это лишь до тех пор, пока я не отыщу и не накажу их потенциального убийцу.

Мне не хотелось напрасных жертв, и ради этого я был готов пожертвовать драгоценным одиночеством. Дори Эйзерваль хлопотала больше обычного, откармливая «совсем исхудавших пташек», а молодые леди робели, чувствуя себя неуютно в доме чужака.

Я надеялся улучить момент, когда одна из незнакомых мне Дочерей Лилит призовет свою госпожу, и изредка наведывался в часовню. Мне нужно было понять, сама ли Лилит наказывала своих Дочерей за плохое ей служение или пыталась убить их чужими руками? Существовала, разумеется, вероятность, что кто-то третий, противник дочери Люцифера, затеял свою игру, считая ее саму и посвященный ей культ богопротивным. Но меня смущали тени, из которых Лилит, по словам ее Дочерей, появлялась, и те же тени, в которых растворилась их несостоявшаяся убийца. Это сложная и сильная магия — магия, которая, как я прежде считал, была подвластна лишь мне, Ангелу Смерти. Если бы в Ант-Лейке был другой Ангел Смерти, я бы наверняка об этом знал. А значит, природа его дара совсем иная. Слишком силен таинственный убийца, чтобы быть человеком — а значит, им могла быть только сама Лилит.