делал всё возможное, чтобы никому не хотелось быть на его стороне. Откуда Баркли было знать, что Тэдж рассчитывал на его поддержку?

И Баркли был предан Руне, что бы Тэдж о нём ни думал.

– Хорошо, твоя взяла, – признал он. – Мы её спросим. И затем расскажем ей об острове Роан.

Но к этому часу в отделении Гильдии уже воцарилась тишина. Баркли попробовал ручку – заперто. И едва успел перехватить кулак Тэджа, который собирался забарабанить по двери.

– Если ты разбудишь остальных стражей, они узнают об обвинении Сирила, – прошипел Баркли, – и для Руны всё станет только хуже.

Тэдж, пыхтя от злости, вырвал руку.

– Ладно. Подождём до утра.

Он потопал в сторону «Травяной хижины». Дождавшись, когда он отойдёт на порядочное расстояние, Баркли шепнул Виоле:

– Утром поговорим.

Возвращаться в магазин Энсли было как-то неловко. Яша, должно быть, думал так же, потому что на чердаке его не оказалось. Видимо, предпочёл переночевать с Эдвином, подальше от всей этой драмы.

Тэдж немедленно рухнул на свою кровать, даже не потрудившись переодеться.

Он был не единственным, кто был расстроен, но Баркли заставил себя сделать глубокий вдох и спокойно сказать:

– Мне жаль, что Сирил наговорил такого о Руне. Тебе наверняка было тяжело это слышать.

Он затаил дыхание. Разговаривать с Тэджем в таком состоянии было сродни тыканью палкой в бок спящего чудища, но промолчать тоже казалось неправильным.

Тэдж ничего не ответил, только уткнулся лицом в подушку, и Баркли, не выдержав неловкого молчания, снова открыл рот:

– Она тебе практически как семья. И… ну… мне тоже. По крайней мере, ближе всех, кто у меня есть.

Тэдж пробурчал что-то в подушку.

– Что? – не разобрал Баркли.

Несколько секунд Тэдж молчал, но, когда наконец заговорил, его голос дрожал:

– Я сказал, что они даже не потрудились подумать.

– Подумать над чем?

– Мой папа умер, потому что помешал Сорену, когда тот пытался стать партнёром Лохмордры, а Руна была его лучшим другом. Как они вообще могли подумать, что она стоит за всем этим? – в его тоне звучали слёзы, и он явно этого стыдился, потому что сместился подальше от окна в тень. – Я… я не хочу завтра ей об этом рассказывать. Она только зря расстроится.

– Ты прав. Не стоит этого делать.

Баркли достал пижаму и начал шумно переодеваться. Он не считал слёзы Тэджа чем-то неправильным – Баркли любил поплакать и делал это довольно часто. Но он понимал, что Тэджу будет проще, если он сделает вид, что ничего не слышит.

Закончив и убедившись, что на стороне Тэджа стало тихо, Баркли вытянулся на кровати.

– Можно тебя кое о чём спросить?

– Попробуй, – отозвался Тэдж.

– Когда мы были на Трове… ты сказал что-то насчёт убийства Лохмордры. Почему ты думаешь, что это необходимо?

– Потому что Лохмордра – монстр. Даже если кто-то управляет плакучей волной или вызывает землетрясения, сама плакучая волна острова не уничтожает и никого не убивает. Это всё он. И если его не станет, это всё прекратится.

– Но Дикоземья существуют лишь благодаря магии легендарных чудищ. Без них чудища заполонят весь мир, наступит хаос…

– Мне всё равно! – огрызнулся Тэдж. – Тебе не понять. Ты…

– Бесполеземец? – договорил Баркли. Теперь уже он разозлился. – А ты не задумывался, почему я поначалу не хотел становиться чудологом? Восемь лет назад в середину лета Гравальдор убил моих родителей. Так что можешь верить или нет, но я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.

– Я не знал…

– Это не секрет. Ты не знал только потому, что ни разу не попытался со мной подружиться. Всё твоё время уходит на то, чтобы ворчать и злиться на всё подряд.

Тэдж молчал долго, так долго, что Баркли махнул рукой, натянул плед по самые уши и закрыл глаза. И лишь тогда осознал, как сильно он устал.

Поэтому шёпот Тэджа Баркли услышал, уже проваливаясь в глубокий сон:

– Мне жаль, что я не знал. И мне жаль из-за твоего дня рождения.

Следующий день выдался солнечным, что на Море случалось редко, но вопреки ясной погоде настроение в отделении Гильдии было пасмурным. Пусть Энсли и предпочитала возиться со своими аквариумами и вязать в одиночестве, но жители Манси считали её другом, и новость о её возможном предательстве сильно их подкосила.

Всех, кроме Сирила.

– Раз преступник схвачен и новых нападений больше не предвидится, значит, у меня нет причин оставаться на Море, – объявил он.

– Вина Энсли не будет доказана, пока мы не убедимся, что нападения действительно прекратились, – заметила Руна. – Но если тебе так хочется сделать ноги, не дождавшись этого, то скатертью дорога.

Баркли, Тэдж и Виола протолкались через толпу стражей, собравшихся вокруг спорящих мастеров. Три ученицы Сирила стояли позади него, с понурым видом глядя себе под ноги. Яша маячил в дальнем углу.

Сирил едва не вышел из себя, но Эдвин упреждающе положил ему руку на плечо:

– Руна права. Я сам так уехал, только чтобы в спешке вернуться. Даже если Энсли виновна – а всё указывает на это, – нужно подождать…

Он оборвал себя, когда между ними вклинился Тэдж:

– Руна, нам нужно поговорить с вами наедине. Это важно.

– Опять? – спросила она. – Если это важно, скажи при всех.

Тэдж бросил на Сирила испепеляющий взгляд.

– Нет. Только с вами. Наедине.

Убедившись, что все три её ученика настроены серьёзно, она кивнула:

– Хорошо. Идёмте наверх.

Они поднялись по спиральной лестнице и, миновав кабинет Орлы, зашли в небольшую комнату для гостей, что отдали Руне. На кровати лежала её огромная саблезубая тигрица, и, судя по слою бело-чёрной шерсти на пледе, для неё это было привычное занятие. При виде их чудище подняло голову и с подозрением на них сощурилось, после чего оскалилось и зашипело.

– Это Клава, – сказала Руна. – Она не любит людей, но нападать не будет. Пока я здесь.

Баркли её заверения не успокоили. Длины клыков Клавы было достаточно, чтобы проткнуть его насквозь.

– Так в чём дело? – поторопила Руна.

– Расскажите нам об Одриане Кизе, – попросил Тэдж.

Руна побледнела:

– Как вы узнали об Одриане?

– Сирил сказал своим ученицам, а те сказали нам. Если верить ему, у Верховного чудолога был третий ученик, и вы его убили. Мы, конечно же, знаем, что это неправда, но они…

– Это правда, – тихо произнесла Руна. – Но всё было не так просто.

Баркли шумно вдохнул. Виола ахнула.

– Ч-что? – опешил Тэдж. – В смысле – «это правда»?

– Мне стоило догадаться, что Сирил не станет молчать, – с горечью сказала Руна. – Это так на него похоже. Если кто-то из нас делал что-то не то, он первым бежал ябедничать. Но