– Гримдаль! – Я повернулся в седле. – Вернись к Ситрику и передай ему: пусть ведет людей к дальнему лесу. – Моя рука указала на деревья на противоположной стороне луга. – Пусть берет всех! И держится скрытно!

– Да, господин.

– Всем остальным! – Я возвысил голос: – Мы не нападаем на них! Только осыпаем оскорблениями! Поддевайте их, глумитесь над ними! Насмехайтесь! Дразните! – Потом я снова заговорил тише: – Госпожа, можешь идти с нами, но не приближайся слишком к дороге.

Позволить Этельфлэд оказаться в такой близости к униженному врагу было рискованно, конечно, но, по моим расчетам, ее присутствие приведет часть норманнов в ярость, прочие же увидят в этом шанс пленить ее и таким образом обратить постыдное поражение в нечаянную победу. Используем ее как приманку.

– Ты слышишь меня? – спросил я. – Покажись, но будь готова отступить по моей команде.

– Отступить? – Это слово ей не понравилось.

– Хочешь командовать вместо меня?

Этельфлэд улыбнулась.

– Господин Утред, я буду паинькой, – с притворным смирением ответила она, наслаждаясь собой.

Я выждал до тех пор, пока не заметил воинов Ситрика среди далеких деревьев, после чего вывел свою горстку мужчин и одну женщину на открытое пространство рядом с дорогой. Враг, конечно, нас заметил, но поначалу принял за обычный дозор, не желающий нарываться на неприятности. Однако мы постепенно забирали ближе к дороге, двигаясь со скоростью отступающей колонны. И уже на расстоянии окрика принялись осыпать противников оскорблениями и насмешками, обзывали их струсившими мальчишками.

– Вас побила женщина! – Я ткнул пальцем в Этельфлэд. – Женщина!

Мои люди подхватили слова:

– Женщина побила! Женщина побила!

Вид у норманнов был унылый. Один или два ответили, но без особого рвения, и мы подошли ближе, насмехаясь над северянами. Какой-то храбрец выскочил из колонны с мечом наголо, но бросился на попятную, заметив, что никто за ним не последовал. Тем временем воины, ранее ведшие коней в поводу, забрались в седла. Некоторое количество всадников подтягивалось из головы колонны, еще несколько спешило от ее хвоста.

– Берг! – окликнул я молодого норвежца.

– Господин?

– Будь рядом с леди Этельфлэд и позаботься, чтобы она благополучно удалилась.

Женщина возмущенно фыркнула, но перечить не стала. Мои дружинники продолжали сыпать насмешками, и я стал постепенно забирать в сторону от дороги и поворачивать так, что теперь мы направлялись к месту, где прятались люди Ситрика. До этого мы приблизились к побитой армии на сорок шагов. Заметив же, как стягиваются вражеские всадники, я увеличил разрыв. Конников набралось больше сотни – вполне достаточно, чтобы раздавить мои два с половиной десятка, и, без сомнения, норманнов одолевало искушение. Мы издевались над ними, за спиной у них нависало позорное поражение, и наша смерть обещала стать небольшим утешением.

– Они идут, – предупредил Финан.

– Уходи! – крикнул я Этельфлэд, потом изогнулся в седле и скомандовал своим воинам, ударив Тинтрега шпорами: – Быстрее!

Одновременно я шлепнул Гаст по крупу, побуждая ринуться вперед.

Теперь насмешками сыпали люди Рагналла. Они видели, как мы удираем, и конники прибавили ходу, преследуя нас. Мы снова влетели в сосновый бор. Белая кобыла Этельфлэд мчалась впереди, а Берг скакал за ней по пятам. Снова пустив в ход шпоры, я перевел Тинтрега в галоп. Обогнав Этельфлэд на просторе пустоши за бором, повел свой отступающий отряд прямо на запад, между двумя полосами леса. От преследователей нас отделяло шагов шестьдесят-семьдесят; норманны гикали и вопили, подгоняя своих скакунов. Бросив взгляд через плечо, я заметил блеск стали: солнце отражалось от мечей и копий. И тут из южного леса выступил Ситрик. Засада получилась идеальной!

Мы развернулись на ходу, дерн и комья земли летели из-под копыт наших коней. Враги заметили ловушку слишком поздно. Парни Ситрика ударили по ним, засверкали мечи, замелькали копья. Я спешил назад, в руке моей ожил Вздох Змея. Рухнул чей-то вороной, забив копытами. Годрик, остававшийся с Ситриком, нагнулся в седле, чтобы вонзить в грудь упавшего всадника копье. Другой норманн увидел это и двинулся к нему, намереваясь проткнуть юношу сзади, но Финан оказался проворней. Клинок ирландца просвистел в могучем замахе – и норманн повалился.

– Мне нужны их лошади! – приказал я. – Забирайте лошадей!

Замыкающим преследователям удалось развернуться. Они попытались удрать, но натиск моих дружинников настиг их, и мечи снова пошли в ход. Я искал глазами Этельфлэд и не находил. Какой-то человек с окровавленной головой уводил своего коня на север. Я сшиб его, дав Тинтрегу затоптать беглеца. Ухватив поводья его лошади, я развернул ее и шлепнул по крупу мечом, направляя к южному лесу. В этот миг я заметил блеск стали среди густого подлеска и погнал Тинтрега к зарослям.

Берг, спешенный, отражал атаки двоих, тоже бросивших седла. Деревья и кусты росли густо, а ветви нависали слишком низко, чтобы можно было сражаться верхом. Видимо, эти двое заметили, как правительница Мерсии въехала в лес, и погнались за ней. Женщина пряталась за Бергом, по-прежнему сидя на Гаст.

– Уезжай! – крикнул я ей.

Она не послушалась. Берг отразил рубящий удар меча, но второй противник нанес ему укол, от которого на бедре у парня выступила кровь. В следующий миг подоспел я. Обрушился Вздох Змея – и ранивший Берга воин заковылял прочь. Шлем его был разрублен. Отведя от лица низкую ветку, я бросился за ним и рубанул снова, на этот раз вогнав клинок в шею. И яростно дернул его назад, рассекая лезвием плоть и кожу, а норманн привалился к стволу граба. Я выбрался из седла. Я был зол, но не на врага, а на Этельфлэд, и бешенство побуждало меня сечь врага, слишком израненного, чтобы защищаться. То был человек пожилой, наверняка опытный боец. Он что-то бормотал – как я позднее сообразил, просил пощады. У него была густая борода с проседью, три браслета на предплечье и искусной работы кольчуга. Я орал на него, без разбору молотя по защищенной шлемом голове, потом прикончил уколом в горло. Северянин умер с мечом в руке, и я знаю, что он будет ждать меня в Валгалле – еще один враг, с которым мы встретимся за пиршественным столом и станем пить эль, пересказывая свои истории.

Берг управился со своим противником, но истекал кровью из раны в бедре. Та выглядела глубокой.

– Ляг, – велел я ему, потом рявкнул, обращаясь к Этельфлэд: – Говорил же, не надо было тебе ехать!

– Успокойся, – примирительно отозвалась она и спешилась, чтобы позаботиться о Берге.

Мы захватили тридцать шесть коней. Враг оставил среди папоротника шестнадцать убитых и вдвое больше раненых. Последних мы отпустили, забрав у них оружие и кольчуги. Теперь Рагналлу решать – бросить ли ему своих умирать или тащить с собой. Любой вариант для него плох.

– Как считаешь, он оставил гарнизон на Эдс-Байриге? – спросила Этельфлэд, пока мы возвращались.