Я закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул теплый, но не иссушающий воздух. Оказывается, я до сих пор был изрядно напряжен. Не-ет, так дело не пойдет! Нужно научиться расслабляться, иначе нервная система даст сбой, а это… это чревато.

Прощебетали женские голоса, брызнули серебристым смехом…

— Леш, — сказала над моей головой Люська, — иди первым в душ, а? Я еще не знаю, что мне надеть…

Привет тебе, Луна-Селена,—

Команч уж лысый как колено!

Хромой Фрэнк, друг Сокрушающей Руки и Виннету

Освеженный и расслабленный, я сидел на складном стуле и с удовольствием жевал жаркое из какого-то местного животного, надеюсь — млекопитающего, а не какого-нибудь крокозавра. Хотя… мясо было нежным и вкусным, желудок довольно урчал, жадно хватая спускающиеся по пищеводу куски, впитывая живительные соки, и — пусть это хоть гигантская сороконожка! — мне мясо нравилось.

Я перевел взгляд на еще пребывающие на вертеле остатки тушки — не-е… на сороконожку явно не похоже, все-таки — млекопитающее. А вот закипающий на огне чайник — это интереснее. Как, впрочем, и свежая лепешка, коей я закусывал жирное мясцо: лепешка была определенно кукурузной, что наводило… да кто знает, на что это наводило!

Из каютки в прицепе доносилось женское щебетание, смешки — Люська при помощи Ками подбирала себе послеполуденный туалет. Вот и славно. Судя по моему знанию женской природы, мне в ближайшие полчаса можно свободно побеседовать с Данилычем, не беспокоясь о том, что нам помешают: раньше с перемеркой всех тряпок девчата не закончат, это так же верно, как закон всемирного тяготения.

— Подъел? — Данилыч присел над чайником, поднял крышку и всыпал внутрь чуть ли не полпачки заварки. По его непоколебимому убеждению, сквозь стакан чаю не должен проходить свет, иначе это не чай, а пойло. Ну и конечно, чай должен быть горячим.

— Отличное мясо, Данилыч! — Я облизал пальцы, благо помешанная на аккуратности Люська не видела, и откинулся на тканевую спинку стула.

— Имар добыл — из своей винтовки с оптикой пристрелил. Какой-то тушкан местный. Здоровая тварь, в отличие от земной мелочи! — Данилыч снял чайник с огня и принялся срезать пласты мяса с тушки. — И жирная, как откормленный поросенок. Мы половину местному председателю отдали. Такой, знаешь ли, мужик — пофигист… Да они здесь все пофигисты. Мужское население сидит целый день и в небо глядит, трубки с каким-то зельем покуривает, пока жены на плантациях кукурузы горбатятся…

Данилыч поставил на стол здоровенную тарелку с мясом, уселся на стул напротив меня, щедро намазал горчицей приглянувшийся кусок, отправил в рот, прижмурился, пережевывая.

— Удалось, мяско-то! — Он прожевал еще кусок и усмехнулся: — А наш Санек поглядел-поглядел, да решил их местного курева попробовать: думал — вставит его, навроде конопли…

— Вставило?

Данилыч удовлетворенно поднял палец:

— Вставило! Еще как вставило! Блевать бегал аж несколько раз. Выл, когда желчью уже выворачивать стало. Я в него пол-аптечки впихнул, значит, чтобы кровь очистить. «Клянусь, — стонет, — что больше никакой дряни на себе испытывать не буду!» Как же, не будет! Это до первого случая только…

Я кинул кусок мяса Мане. Гивера молниеносно клацнула челюстями, и кусок исчез, а Маня все так же продолжала переминаться с лапы на лапу, глядя на меня преданными глазами, через которые можно было заглянуть в ее бездонный желудок.

— Черная дыра! — прокомментировал я, кинул еще кусок и понизил голос: — Ты в курсе о времени в этом мире?

Данилыч враз посерьезнел лицом и нагнулся над столом, отодвинув в сторону тарелку с мясом.

— Не точно, но знаю — меня капитан предупреждал. Еще там, на Шебеке. Да и Привратник-Проходимец, что провел нас сюда, содрал такую сумму, что на десять переходов хватило бы! Ныл: мол, он пока здесь накопит силы для перехода назад, у него дома месяц как минимум пройдет. Но ничего — согласился… Да и нам ничего не оставалось: других неофициальных Переходов с Земли нет. Только этот остался неконтролируемым, так что ждать тебя нужно было именно у него. Я, правда, — Данилыч подмигнул мне как-то по-особенному, — не отпустил Привратника просто так, прибрал к рукам его карту этой дурацкой местности. Хоть и плохонькая картишка, но на безрыбье…

Я глубоко вздохнул, ощущая, как мясо утрамбовывается в желудке, что уже не урчал нетерпеливо, а взялся за переваривание не спеша, с обстоятельной неторопливостью.

— Ты понимаешь, что нам нужно как можно скорее отсюда выбираться?

Данилыч ничего не ответил. Он помолчал немного, потом встал, пошел за чайником. Я тоже ничего не говорил, наблюдая за ним, хоть внутри и начало уже подниматься раздражение.

Наконец Данилыч налил мне и себе чай, втянул ароматный пар волосатыми ноздрями, шумно потянул и отдулся в сторону, всем своим видом заправского гурмана показывая, что чай удался на славу:

— Кха-а! Божественно…

Я молча отхлебнул ароматный и вкусный, правда, излишне крепкий напиток.

Продолжение лучше ждать молча.

— Да, я понимаю ситуацию, — наконец проговорил Данилыч.

«Ну вот, и года не прошло!»

— Я разобрался с движком немного, — не торопясь, продолжил водитель, поглаживая свои знаменитые усы, которые, как это ни удивительно, оставались все такими же аккуратными и ухоженными, как и в тот день, когда я их в первый раз увидел. Похоже, у Данилыча с собой был походный набор по уходу за подносовой порослью.

— И? — не выдержал я. — Разобрался и что?

Данилыч недовольно крякнул и покачал головой.

— Экие вы, молодые, все нетерпеливые! Все вам сразу подавай! Эх, Алексей, если бы ты с мое по Дороге помотался, то понял бы, как важен вот такой вот отдых, когда можно не торопясь чаю попить, в теньке подремать, в движке покопаться… не оглядываясь через плечо, чтоб не прыгнула из кустов какая тварь или не подкрался придорожный бандюк… Спокойно крутить гайки, зная, что никакая налого-таможенная милиция, или что еще там, не доберется до твоего груза… Ладно! — Он еще отхлебнул чаю и прищурил насмешливый глаз: — Сделал я движок. Пришлось повозиться, конечно, но — сделал. Там привод пришлось перевести с электродвигателя на дизель. По-нормальному это должно было автоматически происходить — только кнопку нажми в кабине, — но… — Данилыч помотал пальцем в воздухе, — сдохла умная система. То ли шебекские чудо-механики набокопорили, то ли не выдержала нежная техника всех трясок и ударов, что выпали на ходовую…

— Ехать можем?

Данилыч фыркнул в усы, но затем улыбнулся.

— Можем, можем… вот Санька с Имаром дождемся и — двинем. И пойдем так, чтобы время экономить, не тем Проездом, которым сюда добрались, а другим, что поближе. Если, конечно, карта того Привратника не врет, — Данилыч хмыкнул неопределенно. — А Привратники на то и Привратники, что приврать весьма горазды… н-да. Ты мне лучше скажи: сколько времени там прошло?