Большую идейно-воспитательную работу среди летчиков нашей части вел парторг Беляев. Он чем-то напоминал мне моего первого комсомольского руководителя в техникуме — Мацуя. Парторг уделял особенно много внимания укреплению дружбы летчиков в бою и на земле, укреплению наших моральных качеств.

В перерывах между боевыми вылетами он часто выступал с лекциями и докладами. Был он хорошим оратором. Горячо, увлекательно говорил о нашей большевистской партии — организаторе и вдохновителе борьбы и побед советского народа; рассказывал о героическом труде советских людей в тылу; на примере отличившихся советских воинов воспитывал в нас мужество и отвагу. Он умел связать будничные задачи нашего полка с обстановкой в стране и на всем фронте. Похвалив кого-нибудь, он спешил добавить:

— Но помните: главное — не зазнаваться, не успокаиваться на достигнутом.

Беляев часто поручал кому-нибудь из нас выступить с докладом или провести беседу с молодыми летчиками и техниками. Беседы по обмену опытом с молодыми летчиками, которые рвутся в бой, но еще не имеют опыта, играли большую воспитательную роль и вводили молодежь в настоящую боевую работу. И я тщательно готовился к таким беседам. Советовался с Беляевым о том, какие вопросы, по его мнению, нужно осветить. Теперь, окрепнув в боях, я нередко вспоминал, как волновался, проводя впервые беседу о боевой дружбе и взаимопомощи в бою.

Политические беседы, которые я проводил в полку, дали мне очень много. Мой кругозор расширялся, я все больше и больше понимал, как велика сила идейной закалки, к чему обязывает сознание, что ты не просто летчик, а летчик-большевик

Летчики-коммунисты никогда не боялись выступить с резкой критикой товарища, с которым дружили, и это укрепляло нашу спайку. Вместе обсуждая поведение друг друга, получив указание товарищей, легче выправить допущенную ошибку.

Наши летчики высоко ставят чувство товарищества, и тем не менее они не боятся резко и остро критиковать нерадивого, недисциплинированного, зазнавшегося, всех тех, кто позорит нашу дружную фронтовую семью.

Наши партийные собрания проходили в суровой фронтовой обстановке, нередко на лицах летчиков еще сохранялся отпечаток пережитого в бою.

Партийные собрания были большой школой политического воспитания. Мы знали, что каждый летчик отвечает за свои действия. Но мы, члены партии, чувствовали себя ответственными за поведение каждого однополчанина и со всей строгостью относились к себе, зная, что нас равняются беспартийные товарищи.

Парторг часто беседовал с нами об этом, о ведущей роли коммунистов в бою.

Вся работа нашей партийной организации была подчинена одной цели — достижению победы над врагом.

6 ноября, в канун праздника, я собрал летчиков и техников эскадрильи в землянке на аэродроме. Партийная организация поручила мне сделать доклад.

Наши походные лампы, мигая, освещали сосредоточенные лица моих боевых товарищей. Было тепло — топилась печь.

Я сделал доклад о двадцать шестой годовщине Великого Октября.

Вспомнил недавние бои над днепровскими переправами. Летчики слушали внимательно. Вдруг дверь отворилась, и в землянку вошли начальник политотдела, заместитель командира по политчасти, парторг и комсорг.

Я, как полагается, рапортовал полковнику, что делаю доклад. Он ответил: «Отлично, продолжайте!» — и, разрешив летчикам сесть, сам сел у печки.

Когда я кончил, он подошел ко мне, пожал руку и, улыбаясь, словно лично у него произошло что-то хорошее, сказал:

— Товарищ старший лейтенант, ЦК ВЛКСМ награждает вас, воспитанника Ленинского комсомола, почетной грамотой за боевую деятельность и двадцать шесть лично сбитых самолетов врага.

И, поздравив меня, полковник прочел текст грамоты.

Комсорг, крепко пожимая мне руку, говорил о том, что завтра надо непременно организовать комсомольский вечер, чтобы я рассказал молодежи о своем боевом пути. Как я ни был взволнован, но невольно улыбнулся словам комсорга: рассказать молодежи о своем боевом пути! Словно я уже старик И мне вспомнилось, как в этот день, ровно год назад, я подъезжал к Москве и рвался на фронт, мечтая сбить хотя бы один вражеский самолет.

Почетная грамота ЦК ВЛКСМ определила новый этап в моей боевой жизни: получив грамоту, я дал обязательство еще более настойчиво совершенствовать свои боевые качества.

В день праздника мы узнали, что 6 ноября на рассвете нашими войсками освобожден Киев.

И русские Евстигнеев, Амелин, и белорус Мухин, и я, украинец, — все мы, члены одной боевой семьи, с огромной радостью узнали об освобождении столицы Советской Украины. Сила дружбы советских народов — могучая сила. И мы особенно ощутили это в день двадцать шестой годовщины Октября, читая слова доклада товарища Сталина: «Дружба народов выдержала все трудности и испытания войны и еще больше закалилась в общей борьбе всех советских людей против фашистских захватчиков».

Доклад и приказ вождя, как всегда, содержали глубокий анализ военных операций, проведенных Советской Армией, вдохновляли на героические подвиги во славу Родины.

В своем приказе товарищ Сталин предупреждал, что предстоит еще упорная борьба и что было бы опасно предаться благодушию, самоуспокоенности.

41. Гибель Подорожного. Новый командир

Через несколько дней мы перелетели ближе к правому флангу наших войск, к Днепру. Наши войска вели наступление в районе Кировограда.

На фронтах разворачивались большие события. Задача, поставленная Верховным Главнокомандующим перед Украинскими фронтами — очистить от врага Правобережную Украину, — успешно выполнялась. Наши войска продвигались к западным границам СССР. Мы с нетерпением ждали перелета на правый берег Днепра, на аэродром в районе Кременчуга. Но нас задерживала погода.

Наконец наш командир Подорожный и штурман части полетели в разведку погоды в районе нового аэродрома, на правый берег Днепра. Нам сообщили, что там стоит сильный туман, и мы с беспокойством ждали их возвращения.

Скоро на аэродроме приземлился самолет — это вернулся штурман. Мы окружили его, спрашивая с тревогой:

— А где же командир?

— Я его потерял в тумане, — мрачно ответил штурман.

Мы собрались на КП и долго ждали командира, хотя время уже давно истекло.

Нас известили, что Подорожный разбился, пролетая в тумане над поселком на правом берегу Днепра.

Мы сидели молча, подавленные гибелью командира. Первым, словно раздумывая вслух, заговорил Семенов:

— Подорожный принял неверное решение: в такой трудной метеорологической обстановке переоценил свой опыт. Это тяжелый урок для нас всех.

Было очень жаль нашего молодого, способного и храброго командира.

…Нашу часть должен был принять майор Ольховский. Он еще не прибыл в полк, но о нем уже все известно. Новый командир — образованный летчик, успешно окончил Военную академию. Он сбил несколько немецких самолетов.