Сначала я крепко-крепко зажмурилась, а потом расцвела широкой, нарочито бодрой улыбкой. Такой оптимистичной, что Эля сразу догадалась.

Её реакция? Меня признали дурой. Глупышкой, которую с лёгкостью облапошил первый попавшийся мужик.

Эля осуждала, однако взывать к моему разуму уже не собиралась. «Таким, как ты, хоть кол на голове теши», – вот что читалось в её глазах.

Когда мы вошли в номер, выяснилось неприятное – Виерлен наш обмен сообщениями заметил…

– Что это было? – спросил он подозрительно.

– Эля считает, что юной невинной девушке не стоит оставаться наедине с тобой, – я вздохнула и заблокировала дверной замок.

Финал фразы нарочно выделила и лукаво улыбнулась, когда Виер процедил:

– Со мной нельзя, а с кем можно?

Одна скромная, ничуть не склонная к провокациям ведьмочка невинно пожала плечами.

– Мила, – прорычал объект охмурения.

Как он, однако, быстро заводится. Вот уж не думала, что этот роскошный, уверенный в себе мужчина настолько ревнив.

Виер утратил бдительность, а мой страх дошёл до верхней точки. Я сейчас познавала смысл выражения «и хочется, и колется». Мне хотелось, очень, но моральные принципы не позволяли… предлагать себя.

Не позволяли, и всё!

Поэтому я решила, что мы ограничимся поцелуем.

Отставив пакет со сладостями на столик, я скользнула навстречу шипящему Виеру. Привстала на цыпочках и, прикоснувшись пальцем к его нижней губе, спросила удивлённо:

– Ты пользуешься помадой?

Обманный манёвр сработал, объект замер в непонимании.

– Какой ещё помадой?

Хотелось ответить – воображаемой! – но я уточнять не стала. Вместо этого опять привстала и прильнула к его губам.

Секунда, и меня закружил вихрь. Стремительный, обжигающий и невероятно сладкий. Виерлен очнулся от своего ступора и тут же перехватил инициативу. Теперь именно он целовал. А ещё держал, крепко прижимая к собственному телу, и от ощущения этой близости мои девичьи принципы рассыпались в прах.

Его язык вытворял чудеса, а горьковатый аромат парфюма обволакивал, словно заключая в смертельную ловушку. Дополнительный капкан, призванный лишить жертву воли. Впрочем, я и сама этого хотела. Очень хотела. Примерно так же, как жить.

Я отвечала на каждое прикосновение, каждый вздох, а когда осознала себя лежащей на застеленной ещё кровати, вяло подумала о том, что поцелуями дело всё же не ограничится. Но страха не было. Всё правильно. Лучше так. Лучше сейчас, ведь, вероятно, это последний мой день.

При мысли о Лэриле кровь вскипела яростью. В следующий миг Виерлен перевернулся, усадил меня сверху и спросил хрипло:

– О чём думаешь?

– Ни о чём, – солгала я.

Только вспышка гнева от Виера не укрылась, и…

– Правда?

– Готова поклясться на сборнике лучших ведьминских рецептов, – ответило заклинание.

А мне стало грустно. Можно не бередить эту рану? Можно мы займёмся чем-нибудь другим?

Мои пальцы ловко пробежали по мужской шее, спустились к пуговицам рубашки. Тот факт, что глаза Виера из серых стали чёрными, не смущал, но когда я справилась с рубашкой и прикоснулась к коже, а там, под кожей, мелькнула очередная серебристая змейка, я вздрогнула.

– Что-то не так? – хрипло спросил Виерлен.

– Всё хорошо.

Увы, мужчина так не думал. Он смотрел с прокурорским вниманием, потом прозвучало:

– Ты соблазняешь меня потому, что я тебе нравлюсь? Или с каким-то корыстным умыслом?

Ну здрасте, приехали.

– Мила?

Я возмущённо засопела, стремительно теряя все неприличные желания.

– Просто расскажи, почему ты сейчас со мной, – потребовал Виерлен. – Только правду.

– Я всегда говорю правду.

– Да неужели?

Под его кожей пробежала новая змейка, а за ней ещё одна, а следом… их были сотни. Всполохи слились в силовые полосы, как тогда, при медитации, и я ахнула от неожиданности. А Виер схватил мою руку и крепко прижал к одной из полос.

– Повторяю вопрос. Мила, почему ты со мной?

И вот чудо, вместо очередной оптимистичной чуши с языка сорвалось:

– Потому что мне страшно! Меня шантажирует и хочет убить эльф!

Пауза. Три удара сердца, и… нет, полосы не погасли. А Виерлен не растаял дымкой, сбегая из собственной постели от проблемной девицы.

Мы остались в прежней позе – он на кровати, я на нём.

– Та-ак, а подробнее?

Виер отпустил мою руку, а я нервно сглотнула, понимая: меня только что принудили открыть правду. Но самое невероятное заключалось в другом. Стоило опять прикоснуться к полосе, как я поняла, что могу говорить что угодно.

Всё, что захочу!

– Меня шантажирует и хочет убить эльф, – повторила уже по собственной воле, и мир не рухнул.

Интересно, как такое возможно? Не обрушение мира, разумеется, а деактивация заклинания?

– Виерлен, почему… – выдохнула я и замолчала. Сама догадалась. Вариант-то, по большому счёту, всего один.

Причина, как бы банально ни звучало, крылась в соотношении сил магов. Более сильная магия может подавлять слабую – это факт и одновременно мелочь, потому что проблема в другом.

Я – ведьма, на меня магия не действует, а если она подействовала, значит, заклинание было запредельной мощности. Магия Лэрила была сверхсильной! Настолько, что у меня даже мысли не возникло искать другого, превосходящего мага.

Нет, будь в столице верховный, я бы, вероятно, проверила и эту идею, но Морис отсутствовал. А Виерлен… Я знала, что он сильный, но не настолько же? Хотя… если вспомнить тот фокус в «Подбитом лебеде» и установленный в той же ресторации артефакт…

Я взвыла, но дурой себя не назвала. Могла ли я догадаться? В целом да, но это, учитывая мутность Виера, был не очевидный ход.

– Мила, – кое-кто начал раздражаться, – какой именно эльф? Что случилось?

Глубоко вздохнув, я прижала к телу Виера и вторую руку тоже, и с удивлением обнаружила, что изумрудный узор с печатями проявился.

Какое счастье.

– Лорд Лэрил. Он хочет, чтобы я приживила ему какой-то артефакт.

Я помолчала и продолжила:

– Изначально приживлять должна была Урсула, но она умерла, и, кажется, её смерть была всё-таки случайной. По крайней мере Лэрил утверждает, что не убивал, и я верю. У него не было причин убивать.

Я подумала и добавила:

– Впрочем, убийцей может оказаться кто-то другой. Например, ты?