Поднимается с постели, отходит к шкафу и, сползая по нему, садится на корточки. Кай прикрывает глаза, задирает голову кверху и накрывает лицо ладонями, кого-то вслух проклиная. Скорее всего самого себя, ведь есть на то причины, и он это понимает, исходя из его потерянного вида. Предполагаю, что сейчас он начнёт раскаиваться, но, видимо, напрасно. Этот человек ни за что не станет проявлять такую непозволительную слабость. Не придавая значения моей персоне, он вдруг поднимается на ноги и распахивает створки шкафа, чтобы накинуть на себя штаны и футболку.

— Изнасиловал, да? — преспокойно спрашивает, на что я несмело киваю. Меня напрягают резкие перепады его реакции, а точнее то безразличие, с которым теперь он на меня смотрит. — И по твоему скудоумному мнению это был я?

— Да! Ты хочешь сказать, что у Мелани были глюки? — кажется, я сама уже надеюсь на то, что у неё всего-навсего поехала крыша. Так… слегка была не в себе, когда раздаривала свою девственность.

— Думаю, нет. С чего бы? — ехидно бросает, пожимая плечами, чем вынуждает меня вслушиваться в каждое слово. — Ну хорошо, получается, вчера я изнасиловал Мелани. Круто! — уверенно подходит ко мне и наклоняется. Теперь наши лица находятся на одном уровне, и я с лёгкостью могу разглядеть в его глазах ненависть. Не трудно догадаться к кому она обращена. — Только вот есть здесь всё же некий просчёт, который больше всего подрывает моё самолюбие… ты всерьёз думаешь, что мне нужно было применять силу, чтобы затащить Мелани в койку?

Волосы на всём теле встают дыбом от этих мерзких слов. Если честно, где-то в глубине души я рассчитывала на то, что Мелани слегка приукрашивает. Скорее, ОНА могла изнасиловать Кая, и я нисколько этому не удивилась бы, но бывает ведь всякое. Может быть именно вчера Мелани не была настроена на секс. Зная молодых парней и их настойчивость, когда им что-нибудь нужно, в добавок ещё и уязвлённость, если те слышат отказ, то я могу поверить в то, что жертвой в данном случае могла стать Мелани. Тем более Кай вчера был очень зол на меня, а я же сама на блюдечке предложила ему Мелани.

— Хочешь сказать, что всё произошло по обоюдному согласию? — глотаю я свои собственные слова, смотря на него исподлобья.

— Выходит так…, — с вызовом произносит, натягивая косую усмешку на лицо. — Она юна, красива и тело у неё обалденное. Я пересмотрел свои взгляды на неё. Она была не против.

Эти слова ранят меня. Уверена, что в самую душу. А как ещё объяснить, что мне невыносимо больно это слышать? Больно так, что тяжело дышать. Эта боль перемалывает мои рёбра, она обжигает лёгкие огнём и неумолимо подступает к сердцу.

— Ты подонок! Самое настоящее ничтожество! — в защитной реакции я нападаю на него, но он снова перехватывает мои сжатые кулаки и разводит руки в стороны, впиваясь в меня своим жестоким взглядом. — Как ты мог, Брандис? Ты упал в моих глазах.

— А что, собственно, такое? Тебе какое дело до всей этой истории? — скалится он.

Вижу, как моя истерика начинает доставлять ему извращённое удовольствие. Хочется немедленно прекратить свои унижения, но тормоза отказывают. Меня несёт как дерьмо по стокам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты сукин сын, мы же были…

— Мы? Нет никаких нас, БРИАНА! — оглушительно он произносит, что голова идёт кругом, а "вишенкой на торте" становится его язвительная усмешка. — Ты сама отказалась от НАС! Сама выставила меня лжецом, а теперь ещё и насильником! Что будет дальше я боюсь представить!

— Почему именно она? Ты сделал это назло мне?

Моя голова склоняется перед ним вперёд. Потеряв окончательный контроль над своими эмоциями, я начинаю обливаться слезами. И плевать, что моё эмоциональное бессилие, скорее всего, только потешит его самолюбие. Я не могу взять себя в руки. За последний месяц я выплакала столько слёз, сколько не могла позволить себе за всю жизнь.

— Подними голову! — резким тоном командует он. — Бриана, посмотри на меня!

Наотмашь трясу головой, не имея желания ему подчиняться. Я вырываюсь из его хватки и поднимаюсь с кровати.

— Ответь мне, ты сделал это нарочно? — давлюсь слезами, но рву глотку, наплевав на то, что Кэролайн слышит каждое произнесённое нами слово.

Не помню, чтобы когда-то я была такой истеричкой. Я сама себе противна. Унижаюсь перед каким-то сопляком, но я не могу иначе… Не понимаю, что со мной происходит.

— Замолчи ты наконец! Ты можешь сбавить обороты, а не орать на всю улицу? Ты же всех соседей распугаешь!

— Я буду кричать, пока не охрипну! Ясно? Ты мне не указ! — настаиваю я, набравшись храбрости, но переоцениваю свои возможности. Кай цепляет меня за капюшон толстовки и вываливается из своей комнаты, волоча меня за собой. — Не смей! Не трогай меня! Отпусти!

— Ты исчезнешь из этого дома, поняла?! Придёшь в себя и только тогда я впущу тебя! Сейчас я не намерен выслушивать твои крики!

Он быстро спускает меня вниз по лестнице, где мы натыкаемся на побледневшую Кэролайн. Она смотрит на нас ошарашенным взглядом и только раскрывает свой рот, чтобы что-то сказать, как Кай её опережает:

— Не сейчас, мам! Я потом тебе всё объясню!

Он буквально за шкирку вытаскивает меня за порог своего дома, отшвыривает от себя и только потом прикрывает за нами дверь.

— Успокоилась? — тяжело он дышит.

— Нет! — разъярённо размахиваю руками, брызжа слюной. — Ты не смеешь так со мной обращаться!

Я вижу каких усилий стоит Каю сохранять самообладание. Скорее всего это лишь видимость, но я и этим похвастаться не могу.

— Бриана, поезжай домой, ты напугала мою мать. Тебе сейчас здесь не рады.

— Я уйду отсюда только тогда, когда ты услышишь всё, что я о тебе думаю. Ты это заслужил!

Глубоко вздохнув, он сжимает свои кулаки и отворачивается от меня в сторону. Даже, находясь в двух шагах от него, я слышу скрежет его зубов.

— Я сказал, проваливай! — слова выстреливают так же резко, как и его кулак, врезавшийся в стену. — Почему ты вечно думаешь только о себе!? — снова со всей силой бьёт бетонную стену, я зажмуриваюсь. — Мне уже осточертело твоё поведение! И кому после этого нужно взрослеть? Скажи, как за какой-то день я смог возненавидеть тебя? Как? — ещё один удар, от которого остаётся кровавый отпечаток на стене. — Я сам удивляюсь! Но тебе это удалось… — он разворачивается ко мне лицом и смотрит на меня бесцветным и оледенелым взглядом. — Я ненавижу тебя, Бриана! Ненавижу всей душой.