– Тогда я хочу, чтобы ты показал мне свою задницу. Кажется несправедливым, что лабиринт увидел ее, а я нет.

Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя, отпрянуть и встать, но, к чести Романа, он сделал это даже без ворчания.

Он предупреждающе поднял палец в моем направлении, прежде чем повернуться, чтобы показать мне свою спину. – Неужели это превратится в дело, в котором ты так сильно влюбишься в мою задницу, что мне придется подать на тебя судебный запрет?

Я оперлась на предплечья, на моем лице появилась дерзкая улыбка. – Я не могу дать ответ, но я сделаю все возможное, чтобы не стать преследователем.

Он пожал плечами. – Наихудший сценарий – было бы неплохо, если бы кто-нибудь сказал мне об этом за день до того, как у меня закончится пиво.

Он повернулся и стянул штаны-карго, не потрудившись повернуть голову и посмотреть на мою реакцию. Я сглотнула. На его тугой мускулистой заднице был череп, с которого капала кровь до бедра, три скелета, держащие доски для серфинга и улыбающиеся, и еще одна, третья татуировка, на которой было написано «Классная история, братан».

– Расскажи мне историю, – сказала я. Он подтянул штаны, обогнул мою кровать и снова прилег, идеально расположившись рядом со мной, как будто это было его место. Мы прижались друг к другу.

– Я проиграл пари.

– Ты издеваешься надо мной. – У меня отвисла челюсть, но он просто дернул плечом в знак того, что я чертовски хочу пожать плечами.

Я моргнула, мягко толкнув его. – Кто пишет что-то подобное на своей заднице, потому что их друзья сказали им об этом?

– Тот, кому наплевать на все, и кто никогда не упускает возможности сделать что-нибудь глупое, – съязвил он, заправляя прядь волос мне за ухо. Я схватила его руку, поднесла ее ко рту и поцеловала его открытую ладонь. Он чуть не вздрогнул, и это опечалило меня. Он переспал со столькими женщинами, но мне было интересно, когда в последний раз его целовали в костяшки пальцев, обнимали под дождем или любили так, как все заслуживали любви.

– Тебе нужно больше уважать свое тело, Роман. Татуировки. Женщины. Ты можешь сказать «нет». Ты так облажался из-за этого. – Этим был его отец. Это было похоже на Тот Случай. Душевные шрамы похожи на лорда Волдеморта. Они не должны быть произнесены вслух.

Он притворился, что разглаживает воротник моей огромной рубашки рукой, глядя на нее сверху вниз, когда сказал. – Вот что я тебе скажу. Я перестану относиться к своему телу, как к дому братства, если ты пообещаешь перестать относиться к своему, как будто оно сделано из зефира и греха. Пойдем со мной завтра заниматься серфингом.

Я рассмеялась. – А если я это сделаю?

– Тогда я больше не буду делать глупых татуировок. Намеренный каламбур.

– Нечестно. В любом случае, у тебя для них больше нет места.

Он погладил подбородок, затем указал на свое гладко выбритое лицо. – Теперь есть.

Я ударила его в грудь. – Я убью тебя.

– Поверь мне, детка. Ты уже на полпути к этому.

– Что это значит? – Я замурлыкала.

Он выглядел чертовски серьезным. – Это значит, что я не могу держаться от тебя подальше, и в этот момент я знаю, что, черт возьми, должен.

Я сглотнула, но не ответила.

Я шла по натянутому канату, не желая умолять и не желая, чтобы он уходил.

Роман попросил меня вернуться к чтению, и я вернулась. Мы сидели, прижавшись друг к другу, как сардины, пока я читала книгу вслух, заканчивая главу, затем я выключила свет, повернулась на свой угол кровати и закрыла глаза.

Он обнял меня одной рукой, и я ухмыльнулась в темноте, когда его член снова встретился с моей задницей, двигаясь очень медленно, мучая нас обоих. Мою кожу покалывало, и я ощущала себя болезненно пустой, когда его твердый пресс с шестью кубиками скользнул по моей спине. Он терся всем телом об меня, и мой рот наполнился слюной от желания.

– Роман...

Он обвил меня своей испачканной чернилами ладонью и приглушил мой голос, сунув средний палец мне между губ. Я усердно сосала, изголодавшись по сладкому вкусу его последнего косяка с гашишем и соленому мужскому достоинству. Его губы прошлись по раковине моего уха сзади. – Ш-ш-ш.

Все мое тело дрожало, когда его твердая длина все глубже и глубже вонзалась между прикрытой одеждой щелью моей задницы, и мои колени стучали друг о друга. Я была на грани самого неприятного оргазма, который когда-либо испытывал на земле.

– Трахни меня, – мой голос задрожал вокруг его пальца, слова сорвались с моих губ, прежде чем я смогла их остановить. Это была не я. Не прежняя Джесси и определенно не новая. Это была девушка, которая, казалось, была рождена специально для Бэйна. Безрассудная и нуждающаяся. Отчаявшаяся и обездоленная. – Пожалуйста, просто... Я чувствую себя такой опустошенной. – Даже это больше не было правдой. Одна я пуста. С Романом я трещу по швам.

Его мозолистая ладонь покинула мой рот, потянув за сосок через пижаму; он прикасался ко мне, и я горела, как ведьма, живя в огне, мое тело кричало, когда я прикусила губу, чтобы подавить тяжелый стон.

Я потянулась к поясу своей пижамы, потребность в трении покалывала у меня между ног. Бэйн взял мое запястье в свою ладонь и поднес к губам. Я чувствовала его улыбку. Он прошептал. – Держу пари, я могу заставить тебя кончить, даже не прикасаясь к тебе.

Я фыркнула. – Слишком самоуверенный?

– Очевидно. – Он вонзился в мою одетую задницу.

Мои веки опустились в тяжелом вздохе, когда он провел губами по моему уху.

– Ты чувствуешь, как я трахаю тебя своими словами?

Я потерла бедра друг о друга, умоляя о какой-либо шероховатости между ними. Это была сладчайшая пытка, и часть меня наслаждалась его жестокостью.

– Я бы предпочла, чтобы ты трахнул меня чем-нибудь другим. – Неужели я действительно говорила все это? Я не могла сказать, было ли мое разгоряченное лицо вызвано смущением или потому, что я просто изнемогала от его прикосновений.

– У всех есть что-то еще. Ты получила невиданную ранее версию. Ту, где я на самом деле пытаюсь поступать правильно. Ты чувствуешь, как я посасываю твой набухший розовый клитор?

Он закрутил свой член между моими ягодицами, и я покачнулась в нем, каждый мускул в моем теле непроизвольно дернулся. Он все еще настойчиво терся об меня, в ритме, который я хотела вытатуировать в своем мозгу и записать в мелодию.

Маленькие удовольствия начали непроизвольно ускользать от меня.

– Не относись ко мне снисходительно, Роман. Я знаю, что для меня хорошо.

– Я щиплю тебя за клитор.

Я стону. – Роман.

– Твой сок из киски на моем подбородке.

Зачем он это делал?