Отто склоняется над столом, чтобы поставить блюдо, а я собираюсь сказать: «Спасибо, так и сделаю», как вдруг меня обдает запахом теплой сочной птицы.

Господи Иисусе, вот это аромат…

– Налетай, пока есть! – говорит Мелисса с набитым ртом, свидетельствующим о том, что уж она-то своего не упустит.

– А если мы будем смотреть в другую сторону, это поможет? – спрашивает Триша, которая уже на всякий случай отворачивается, но тут Мелисса хватает мясистую ножку и решительно кладет ее на мою тарелку.

«Как по-ребячески, – думаю я. – Но раз уж все равно она здесь…»

Я ее ем. И это божественно.

«Ты очень плохая вегетарианка, – укоряю я себя, озираясь по сторонам в поисках того, что могло бы отвлечь меня от дешевого греческого хора, поющего «Ты сдалась, Элис Рей…»

Я с удовлетворением наблюдаю за тем, как дети, несмотря на то что они прекрасно помогали накрывать на стол и вообще вели себя подобно викингам-ангелочкам, хватают курицу руками.

Ха! По крайней мере, у них тоже не такие идеальные манеры за столом!

Но тут наша предводительница перехватывает мой взгляд (иначе «осуждение») и кивает на стол.

– Этикет викингов, – объясняет она. – Все, что летает, можно есть пальцами.

Прикончив курицу и переходя к рагу, дети, как и следует, берутся за столовые приборы, а пузырь моей «самодовольной матери» лопается в очередной раз.

Метте, Виллум и Фрейя едят хорошо, без капризов и не требуя рыбных палочек или кетчупа.

«Магия, – думаю я. – Определенно магия».

Мелисса с наслаждением облизывает косточку и тянется за добавкой.

«Во второй раз? В третий?» – спрашиваю себя я.

Она встречает мой взгляд.

– Я тренируюсь, – объясняет она с набитым ртом. – Готовлюсь к превращению в берсерка.

Выражение моего лица явно говорит о том, что я не купилась на это объяснение.

– Что?! Я и так стала худовата, – добавляет она, отрывая плоть от кости.

Я почти ожидаю, что она бросит кость через плечо, но она, к моему облегчению (или разочарованию?), кладет ее аккуратно на край тарелки.

– Ну ладно. Хорошо.

После ужина Отто предлагает проследить за тем, как дети чистят зубы, а потом отвести их спать. Он уходит, оставляя нас, по выражению Триши, «наедине с дамским горючим».

– Вы вроде бы говорили, что это джин? – простодушно спрашивает Марго.

– Джин, шампанское, пиво – все работает, – объясняет Триша.

– А-аа.

После третьей бутылки местного продукта голова у меня кружится, и я ловлю себя на том, что очень серьезно спрашиваю Инге о том, как у нее «это получается».

Точнее, не совсем так.

На самом деле я говорю заплетающимся языком что-то вроде: «Ну то есть я так устаю! Все время! И жалуюсь. Часто. А у вас получается и за детьми присматривать, и диссертацию писать, и за животными ухаживать, и готовить, и мечи ковать, и топоры метать, и ягнят выкармливать, и всегда быть такой милой…»

У Инге хватает скромности пропустить мимо ушей последнее наблюдение, и она просто пристально смотрит на меня, спрашивая:

– Вы в своем уме?

«Нет! Скорее всего, нет! – хочется мне ответить ей. – Видели бы вы меня в прошлом месяце в гостинице Premier Inn с бокалом вина на шее! Я поедаю биг-мак в своем Renaut Espace и говорю себе, что это не заказ навынос, а пикник в авто! Конечно, я не в своем уме!»

К счастью, вопрос Инге оказывается риторическим.

– Дети находятся дома только потому, что детские сады и ясли на этой неделе закрыты, – объясняет Инге. – На один из религиозных праздников, которые никто уже не отмечает, но при этом все закрывается, и мы едим особые пироги. У нас их много – праздников и пирогов. А так бы я не согласилась, чтобы они находились здесь все время!

Чуть подумав, она добавляет:

– К тому же им на пользу общение. Пока они не ходят в школу, они учатся, играя с другими детьми. Кроме того, мне нравятся животные, я не против готовки и пишу диссертацию ради себя. Это важно. Как у нас говорят: «Надевайте кислородную маску первыми».

– Это традиционное высказывание викингов? – вылетает у меня изо рта, прежде чем я успеваю подумать.

– Нет. Традиционные викинги вряд ли пользовались кислородными масками и куда-либо летали, – отвечает она терпеливо, пока я мысленно прикладываю ладонь к лицу. – Это современное высказывание викингов. Оно говорит о том, что прежде чем заботиться о других, нужно в первую очередь позаботиться о себе.

Наступает странная тишина, пока я усваиваю эту мысль.

– И все? – недоверчиво спрашиваю я наконец. – Это и есть ключ ко… всему этому?

– Это и есть ключ, – говорит она.

– И вы не совершенны? – бормочу я. Как идиотка.

– Не совершенна. И никто не совершенен в реальном мире.

Она делает очередной глоток пива, оглядывая меня с ног до головы.

– Поймите, я не стану утверждать, что это легко – но говорю, что это того стоит. Жить по-настоящему, я имею в виду.

С этими словами она встает и стягивает лайкровые леггинсы с одного бока.

– Посмотрите.

О боже! Я этого не ожидала.

– Видите? Вот здесь.

Она показывает на переплетенье серебристо-белых зубчатых линий в верхней части своего бедра.

– О, у вас растяжки…

– Нет, у меня боевые шрамы, – поправляет она меня, нежно проводя пальцем по узорам, похожим на рисунок березовой коры, словно по своей неотъемлемой части. – Боевые шрамы от жизни. Вот о чем я хотела сказать…

Наверное, я люблю ее…

Я волнуюсь, что из-за нынешнего своего состояния к утру буду помнить не все, о чем мы говорили сегодня. Интересно, может ли она изложить это в электронном письме на мой адрес…

Свеча перед нами начинает моргать, и Инге, не отрывая взгляда от меня, вытягивает руку и гасит дрожащее пламя голой ладонью.

Она прямо как крутейший викингский пегарог…[26]

Потом она подтягивает штаны, переливает остатки своего пива в стакан и выпивает залпом, а затем говорит:

– Помните: надевать кислородную маску первой.

Мне хочется. Правда-правда. Но как женщина, смертельно уставшая от предъявления улучшенной версии себя окружающим на протяжении четверти столетия, я не совсем представляю, как именно нужно заботиться о себе.

Но я оказалась в хорошем месте для обучения…