– Ира, ты возьмешь трубку или нет!

Ира вздрогнула. Телефон в ее руке продолжал звонить, мама кричала из кухни: «В чем дело, доча?»

Ира нажала на связь.

– Алло, вас слушают, – сказала она и задержала дыхание.

– Ирк, чего нам по алгебре задали?

К Ире вернулась способность свободно дышать.

– Ань, ну ответь, когда ты научишься дневником пользоваться? Он у тебя что, только для Кошкиных замечаний?

– Нет. Не только. Мне туда отметки ставят, все больше средненькие, и еще я в нем каникулы отмечаю, чтобы отличить праздники от серых будней, – сообщила лучшая подружка, весело расхохотавшись.

Аня Малышева, пухленькая блондинка, круглолицая, как луна, часто смеялась, но столь же часто и плакала. Она вообще легко переходила от состояния уныния к всеобъемлющей радости. Эта резкая смена настроения зависела от многих обстоятельств, в первую очередь от того, в каких отношениях подружка пребывала со своим парнем – Ваней Волковым, их одноклассником. Жизнь без любви (именно без любви к Ване) не имела для Ани смысла. Они вместе ходили в кино, вместе выращивали Анины бонсаи, вместе посещали клуб экстремалов и экстрим-колледж «Путь Ариадны», где вместе с такими же одержимыми парнями и девчонками лазали по горам, плавали под водой и взбирались на отвесные скалы. Они уже даже решили, что поженятся в восемнадцать. В последнее время, правда, влюбленные частенько дулись другу на друга, но, судя по настроению Ани, вот уже неделю на их барометре «ясно».

– Ну так как? Продиктуешь номера или мне завтра у Мих-Миха двойку получать? – напомнила Аня.

Ира выполнила ее просьбу. Потом они немного поболтали и расстались. Завтра все равно в школе увидятся.

В дальнейшем вечер не отличался от множества вечеров, ему подобных. Ира приготовила уроки, поработала над эскизом, выпила за компанию чайку с родителями, а перед сном, уже лежа в кровати, открыла книжку, которую написал Константин Юрьевич.

На титульном листе была дарственная надпись: «Помни, Ирочка, слушать настоящую музыку, читать настоящую книгу, видеть настоящую красоту – это всегда большой труд… Но самый большой труд – все те годы, что отпустил тебе Господь, несмотря ни на что, оставаться самим собой!..»

На часах было начало второго. Егор Тарасов не спал. Перед ним на разобранной постели лежал открытый конспект приятеля, но в последние двадцать минут он ни разу не заглянул в него. Он думал об Ире и о себе, вернее, о них… Если «они» вообще имело право на существование.

– На свидание спешишь? – шутливо спросила его Ирина сегодня.

Свидание!

Знала бы она, что он уже полгода ни на какие свидания не ходит. Он вообще других девчонок не замечает. И охоту к ним она, Иришка, отбила! Вот такие вот дела! А ведь родился Егор с серебряной ложкой во рту – так принято говорить о счастливчиках. Он был единственным ребенком в семье, желанным и любимым. Предки не ограничивали его свободу. С него многое спрашивалось, но еще больше разрешалось. В четырнадцать он научился прилично водить машину, в пятнадцать плавать с аквалангом и прыгать с парашютом. Где-то годам к шестнадцати он окончательно свыкся с мыслью, что у него, такого удачливого и красивого, должно быть все самое лучшее. Самые лучшие родители, самые лучшие шмотки, самая лучшая тачка, самая лучшая девчонка… А еще лучше, если лучших девчонок будет много. Так он и жил, в соответствии со своими запросами. Благо родители были обеспеченными, на семнадцать лет подарили ему его хрустальную мечту – мотоцикл «Ямаха». Не новый, но в отличном состоянии. Вот Егор и укатывал череду подружек на этом рычащем монстре с ветерком. И вдруг однажды почувствовал, что ему это все до чертиков надоело. Надоело изображать из себя этакого горячего мачо, надоело проводить вечера с приятелями, у которых одно желание – выпить пивка для рывка да водочки для заводочки!

«Взрослеешь!» – сказал ему отец, как-то заметив в его руках учебник, а не банку с пивом.

А потом была эта авария. Не на монстре любимом, на отцовских «Жигулях» – самой безобидной машине. Занесло его на скользкой дороге: джип стал подсекать, Егор решил уйти в сторону, ну, его и завертело по встречной полосе. За те несколько секунд, что он был в сознании, перед ним пронеслась вся его непутевая жизнь. Все то плохое, что он совершил. Егор тогда подумал: «И как я перед Господом с таким списком прегрешений предстану? Мне точно дорога в ад обеспечена…» Очнулся он в больнице. Не ад, конечно, но и до рая далеко. И первое, что сделал, – это дал себе слово изменить свою жизнь, если ему, конечно, удастся выбраться из этого чистилища. Ведь, как выяснилось, он утратил подвижность и чувствительность ниже пояса. И тут, как ангел, в его палате появилась Ира. И, Егор ни капельки не преувеличивает, она действительно стала для него ангелом, и сиделкой, и другом. Он даже не понял, когда влюбился в нее, в эту невысокую, стройную, ничем, в сущности, не примечательную девушку с пытливыми глазами, смотревшими на мир с каким-то радостным удивлением.

Нет, не влюбился, а полюбил, вот в чем разница! Влюблялся он много и часто, и всегда легко относился к ссорам, расставаниям, но сейчас это было иное чувство, ранее им не пережитое. Любовь! Она раздирала его изнутри, мучила, не давала спать! А Ира ничего не хочет замечать. Смотрит на него как на друга, разговаривает с ним как с другом… Сегодня вот рубашку с него стянула, опять же как с друга. Получается, что он как парень для нее не существует.

Наверное, это ему в наказание за то, что однажды он посмел ее обидеть. Поспорил на нее с приятелем Максом Орловым в одиннадцатом классе. Развлечение себе такое придумали от скуки: с кем она придет на новогоднюю дискотеку, тот, значит, и выиграл пари. Макс свою трубку с янтарным мундштуком, с которой не расставался, на кон поставил. Егор фирменные очки от Гуччи. Начали, типа того, ухаживать. Макс оказался удачливее. Первым добился согласия насчет дискотеки. Да ему и легче это было сделать: у него же на шее Алена камнем не висела.

Но Егор тогда приятеля подколол:

– Зато я первым Ирку поцеловал у тебя на даче! Она вообще ни разу ни с кем не целовалась, мне Светка по секрету сказала. Так что тебе меня еще догонять и догонять.

– Чего это догонять?! – усмехнулся Макс. – Сегодня и поцелую.

– Не поцелуешь. Я не позволю.

Так и поступил. Взял и демонстративно при ней отдал Максу свои очки. Вот так он развлекался, идиот. В ту же новогоднюю ночь они всей компанией решили на чужой машине прокатиться. И ведь пьяными не были, так, куражились. А в милицию угодила одна Иришка.

– Не смогла убежать, дуреха! – рычал Макс, нервничая, что их теперь всех в милицию загребут.

– Не захотела, – сказал Егор ему в пику.

А потом сообразил: а ведь он попал в самую точку! Она действительно не стала убегать. Честная малышка оказалась. И тут в нем что-то заклинило. Он, здоровый лоб, сидит и трясется, а там из четырнадцатилетней девчонки показания выжимают! Егор собрался идти в милицию, когда выяснилось, что машину угнали до них и даже нашли настоящего угонщика. В общем, все тогда закончилось для всех хорошо. И для братьев Орловых, и для Светки Красовской, и для Ленки Истериной, с которой у Егора в то время был вялотекущий роман, и для него самого.