Лиза Гончарова не имела права после стольких лет впутывать ее в семейные перебранки. Элле здесь не место — она уяснила это еще давно.

Перед глазами то и дело мелькали образы сегодняшнего дня. Она долго не засыпала, несмотря на ломоту во всем теле. Нужно будет купить лекарства, подумала Элла, засыпая. Но она не собиралась использовать для этого кредитные карты Лизы Гончаровой, оставленные ей Людой на комоде возле кровати. У нее имеются свои собственные небольшие сбережения. Она не притронется к тому, что принадлежит Марку.

«— Это мой дом, рыжая, — донеслось откуда-то из бессвязных воспоминаний. — Ты не имеешь права здесь находиться…»

— Ты не должна здесь находиться, — услышала Элла, причем голос звучал настолько реально и зловеще, что она невольно проснулась и вскрикнула.

Прямо над изголовьем кровати нависала огромная фигура, едва различимая в лунном свете. Ее хриплый стон заглушила ладонь, крепко сдавившая лицо.

Ей хотелось кричать. Именно сейчас она должна схватить телефон и набрать полицию. К сожалению, Элла не могла ни кричать, ни шевелиться: Марк Гончаров одной рукой сжимал ее рот, а другой — запястья.

Она его узнала. Хотя не сразу.

Черные, довольно длинные волосы зачесаны назад, смуглое лицо покрыто густой щетиной, квадратный подбородок выпячен вперед, в золотисто-янтарных глазах — что-то очень зловещее. На нем была черная тенниска, синие джинсы и коричневые мокасины. Он стал еще выше и гораздо сильнее. Тринадцать лет назад, когда Марк затащил ее к себе в комнату и повалил на кровать, Элле удалось вырваться из капкана его рук. Сейчас она не могла даже пошевелиться. Несколько попыток лягнуть его ногой, кажется, вообще остались для него незамеченными. Ее старший брат вырос, стал сильным и мерзким, как дьявол.

— Давно не виделись, сестренка.

Кривая ухмылка исказила его полные губы. Этими самыми губами он пытался ее поцеловать когда-то. Элла ощутила, как отчаяние одолевает ею. Как он пробрался сюда? Неужели убил охранника, который должен был ночевать в комнате на первом этаже недалеко от кухни? И если это действительно так, то теперь никто и ничто не помешает ему прикончить ее.

— Вижу, ты удивлена. Я вырос в этом доме и знаю, как пробраться сюда незамеченным. На всякий случай я позаботился о том, чтобы твой сторожевой пес не побеспокоил нас какое-то время, — похоже, Марк прочитал ее мысли и решил ответить на все вопросы. Закончив, он сказал, не скрывая презрения: — Нам нужно поговорить.

Элла не собиралась с ним говорить. И она об этом непременно сказала бы, если бы ее не лишили такой возможности. Марка данное обстоятельство не особенно волновало.

— Ты плохо вела себя на пресс-конференции. Как же родственные чувства?

Значит, Марк все это время был гораздо ближе, чем все вокруг подозревали! Он знал, о чем шла речь на пресс-конференции еще до того, как она вышла в эфир. Должно быть, ему удавалось оставаться незамеченным и шпионить за ней. Озноб прошел по коже, сделав ее гусиной.

Элла попыталась вырваться из крепких тисков, но Марк только сильнее сжал ее запястья и присел на кровать.

— У тебя ледяные руки. Боишься? Это хорошо, рыжая, потому что тебе следует убраться отсюда немедленно.

Он снова звал ее «рыжая»! Элла ощутила себя такой же слабой и безвольной, как когда-то. Оказывается, ничего не изменилось. Разве что ее ненависть к так называемому брату стала намного сильнее. Как же ей хотелось вырваться и проделать с ним все то, что он сделал с ней!

— Тебе здесь не место, и ты сама об этом знаешь. Если только не ждешь подходящего момента, чтобы снова клясться мне в любви, — это прозвучало настолько отвратительно, что Эллу едва не стошнило. А Марк продолжал с усмешкой: — Это было огромной глупостью с твоей стороны, рыжая.

Он не объяснил, что именно он имел в виду под словом «глупость»: ее любовь или появление не на своем месте. Элле, впрочем, было все равно: и то, и другое было чудовищными ошибками. Самыми большими в ее жизни.

— Собирай чемоданы и убирайся отсюда. Хоть раз поступи правильно.

Если он хотел ее запугать, это у него отлично получилось. Элла как будто утвердительно кивнула головой, он медленно убрал руку с ее лица и отвернулся.

Она закричала изо всех сил.

— Не старайся так, рыжая. Твой телохранитель тебя не услышит, — это звучало с раздражением. Рот ее, однако, он больше не сжимал.

— Ублюдок, — прошипела Элла, не подозревая, что способна на такой всплеск эмоций. — Хочешь убить меня? Давай! Доведи свое мерзкое дело до конца.

— Поосторожней с желаниями, рыжая, — предупредил он ледяным тоном.

— И не смей называть меня так!

Марк накрутил на ладонь ее локон, упавший на лицо, как будто что-то проверял:

— По-прежнему рыжая.

— Убери от меня свои грязные руки!

— Я плюну в лицо тому, кто пытался убедить меня, будто моя маленькая сестричка — тихая овечка, не способная связать двух слов.

— Когда ты сгниешь за решеткой, я выпью за это.

— Еще и алкоголичка?

— Ненавижу тебя!

Она умудрилась освободить одну руку и изо всех сил замахнулась. Удар пришелся аккурат по подбородку Марка.

— Это тебе за то, что сделал со мной в детстве.

— Нехорошо хранить обиды, — холодно процедил он.

— Что ты вообще об этом знаешь? Ты — чудовище.

Элла бросилась следом, едва Марк отпустил ее и направился к двери. Негодяя ничуть не коробили те оскорбления, которые прозвучали в его адрес. А Элла, забыв, что первым делом должна звонить в полицию, бросилась следом, шлепая босыми ногами по лестнице.

Уже у самого подножия Марк остановился, бросил на нее короткий взгляд и жестко сказал:

— Тебе придется уехать, рыжая. Я тебя предупредил.

Когда Марк скрылся в темноте, Элла немедленно бросилась в комнату, где, оглушенный ударом по голове, лежал ее охранник. На ходу выкрикивая слова о том, что они должны немедленно вызвать полицию, Элла выбежала из дома. В ночных сумерках не было и следа Марка. Он исчез так же бесследно, как и появился. Но он приходил. Запястья до сих пор горели в том месте, где Марк сжимал их. Элла одернула свитер, вдруг осознав, что Марк видел слишком много из того, что не следовало. И все же он не попытался ее изнасиловать или убить…

Ошарашенная, взволнованная Элла вернулась в спальню. Охранник еще несколько раз осмотрел каждый угол. Люда, которая примчалась еще раньше, чем полицейские, выражала крайнюю обеспокоенность, снова говорила с кем-то по мобильному телефону, а потом велела Элле слово в слово пересказать все, о чем они говорили с Марком.

— В доме завтра с утра будет установлена новая охранная сигнализация. Марку удалось взломать старую. Только подумать! Он преспокойно вошел через центральные двери, и никто этого не заметил. Говорил ли он что-то о компании?