ножом. Убила во время жертвоприношения. Но нет, не она кого-то приносила в жертву. А как раз тот, кто здесь похоронен. В жертву должны были принести её внука. Воспоминания были свежи, четверть века для неё не срок: привязанный к столу ребёнок заплакал, когда убийца уже сделал один разрез на его обнажённом тельце. Сделала. Марга прекрасно помнила, ту вспышку гнева и как багровая пелена застила глаза, но не помнила следующие пару секунд, когда она, выхватив нож из чужой руки стала наносить им беспорядочные удары. Затмение сознания длилось недолго и добивала она уже смертельными ударами точно и осознанно, чтобы не получить в ответ какое-нибудь посмертное проклятье, от которого тоже будет сложно избавиться. Всё-таки, её дочь тоже была сильной колдуньей. Пожалуй, не слабее самой Марги. Потенциально намного сильнее.

Вот дочурка и решила реализовать свой потенциал. Когда она родила сына, то совершенно спокойно поведала матери, что так и так, раз тому всё равно на роду написано быть жертвой, то какой смысл ждать пока ценный материал приберёт к себе какой-нибудь заезжий колдун, маньяк, или какое там на этот раз наказание боги пошлют на их род, так лучше она сама его в жертву и принесёт. И вообще она прочитала в древних книгах, что если сделать это с ребёнком, особенно со своим ребёнком, то можно усилится невероятно.

Тогда Марга не подала виду, но это сильно её царапнуло. Она и сама читала те же самые книги, передаваемые из поколения в поколение по наследству, но ей и в голову не приходило усиливаться за счёт принесённых в жертву детей: своих, чужих — не важно. Уж особенно своих! Да, проклятье работает уже тысячи лет, и от него не удалось избавиться, хотя и пытались, искали выход из этого гиблого витка. Не нашли. Она, конечно, ведьма, но не конченая мразь, чтобы таким заниматься. Где-то она не досмотрела и воспитание дочки пошло не туда. Впрочем, Марга заметила это давно. Тут просто была последняя капля. Эти древние книги, чтоб их…

Да, прошлые боги были суровыми ребятами… Это вам не нынешние слюнтяи, типа Барбатоса, который перманентно пьяный шляется по миру. Марга даже лицезрела его воочию, когда его каким-то ветром занесло. Ха-ха, каламбур, ветер занесло ветром к ним в глушь. Он даже прожил здесь несколько месяцев. Односельчане видели перед собой придурковатого подростка, который бродит по сёлам, шляется без толку, поёт глуповатые песенки ни о чём и всех раздражает своим праздным видом и поведением, и не плохо бы его отправить в поле на сельскохозяйственные работы — по их мнению, покос пшеницы, уборка репы и очистка коровника от навоза и не из такого придурка человека сделают. Она же быстро раскусила маскировку и поняла, что человека из него при всём желании не сделать. Даже уборкой навоза. Только видимость. А она уже и так имеется.

Скрытая мощь, конечно, завораживала — она не обманывалась дурацким видом. Может и неплохо, что вместо тех, мрачных и кровожадных, сейчас вот такой вот, весёлый и шебутной. Хотя нет, не надо про это думать, богохульство получается. Она всё-таки к другому пантеону принадлежит.

Самое смешное, Барбатос тоже понял, что не всех в селении провёл своим видом, сам догадался, что она тоже осколок… нет, малюсенький осколочек древних эпох, пусть сама она и не такая древняя. Поначалу Марга напрягалась: он явно учуял за ней следы прошлых, если говорить откровенно — следы прошлых недругов, а против силы Архонта она не спляшет. А почему слюнтяй? Да всё просто — ему достаточно дунуть один раз в её сторону, и всё, конец ей, конец роду. Но этого не происходило. Проходя мимо, он неизменно здоровался с улыбкой, и несколько раз они даже поговорили на нейтральные темы. Старые боги точно бы не ходили с улыбками мимо своих потенциальных врагов. Кто знает, возможно, как-то и связано, что потом её внук и получил Анемо как результат этих встреч. И не исключено, что получил проклятие за счёт встреч далёких пращуров со старыми. Потому, что они — определённо не слюнтяи.

Но возвращаясь к тем событиям: кровожадные планы дочери она не одобрила. И даже осудила. Внутренне. Внешне же она ничем не показала этого неодобрения. Спокойно пожала плечами и ровным голосом заявила: «Твой ребёнок — тебе решать». На вопрос: «Как ты его назовёшь?» — дочь безразлично ответила: «Никак. А зачем?». Это покоробило ещё больше. Так было неправильно. Что бы там ни было, а ребёнка как-то назвать надо. Даже если он умрёт, ребёнок без имени это… это плохо! У каждого должно быть имя! Но возразила она другим аргументом:

— Если бы ты повнимательнее читала ту книгу, то знала бы, что в этом ритуале чем больше связь между жертвой и тем, кто её приносит, тем больше Силы можно из неё извлечь. Да, ты мать, он сын, связь между вами велика, но можно сделать её ещё больше. Для этого ты должна самолично дать ему имя. Тогда ты извлечёшь больше выгоды из этого всего.

— Эх, мать, вот крепкая ты у меня старушка ещё, и умом и вообще! Иногда смотришь — тебе в гроб уже пора. Вот уже бывает считаешь себя самой умной, а тут раз и ткнули, как щенка носом в лужу. Конечно! Ты права! Действительно так можно увеличить связь между нами и выкачать из него больше. Сейчас придумаю… ну… так, чтобы выбрать… ну, сейчас на дворе март, пускай будет Март!

Имя неожиданно понравилось. Март. Мартик. Да, ему подходит.

Так уж выходило, что всё что известно было о жертвах до этого, показывало на то, что лет шесть-десять они жили. А потом в промежутке этого возраста и проявлялось проклятье. Не раз и не два родные пытались что-то сделать и сохранить жизнь проклятому, чуть ли не в подвале запирали и не выпускали, но каждый раз происходило нечто, что расстраивало эти планы. Но несколько лет жизни у детей всё же были.

Тут же дочь решила не давать ребёнку даже хотя бы эти шесть лет. Загорелась провести ритуал побыстрее. Марга в тот момент крепко задумалась.