– Мам, ну ты хоть поплачь… легче будет… – Женя подходила к матери и гладила её по руке, – Хочешь, я приготовлю поесть?

Надежда Николаевна молча качала головой, отказываясь от еды. За эти дни она почернела, превратившись из цветущей женщины в старуху. Женя отводила её в постель и давала успокоительное. Даже в день похорон жена генерала не проронила ни одной слезинки и ни одного слова. Словно застывшая восковая кукла, она бросила дрожащей рукой прощальную горсть земли в могилу и позволила Жене увести её домой. Через два дня после похорон мужа Надежды Николаевны не стало, она тихо скончалась ночью. И Женьке пришлось пройти всё сначала. Только вот на похороны жены генерала никто не пришёл. У Надежды Николаевны не было ни родственников, ни подруг, а Павел больше не брал трубку. Женя стояла одна на краю могилы, под моросящим дождём, и у неё не было ни сил, ни эмоций.

– Засыпать, что ли? – донёсся до её сознания голос одного из рабочих кладбища. Девушка молча кивнула головой, бросила последний взгляд на две свежие могилы и побрела к выходу, не чувствуя усилившийся дождь.

Павел объявился через пару дней. Увидев на определителе его номер, Женя горько усмехнулась и сняла трубку.

– Привет. Сочувствую твоему горю. – как ни в чём не бывало, деловым тоном сказал муж, – Я нашёл покупателя для дачи. Так что, если тебе нужны оттуда какие-то вещи, то тебе лучше сегодня их забрать.

– Что?.. – слабым голосом выдохнула Женя, не веря своим ушам, – Ты не можешь продать нашу дачу. Она папина, а не твоя.

– Ошибаешься. – холодно отрезал Павел, – Генерал оформил её на меня перед тем, как мы туда переехали. Советую поторопится.

– Я тебе не верю… – прошептала девушка, – Папа не мог так поступить…

– Он всегда мечтал о сыне. – в голосе мужа прозвучала издёвка, – Я сейчас пришлю тебе фото дарственной. Да, вот ещё что. Я понимаю твоё состояние сейчас, поэтому отправил к тебе с курьером бумаги на подпись.

Звякнуло сообщение мессенджера, Павел прислал фотографии документов, где значился единственным хозяином дома. Женя, наконец, не выдержала и горько расплакалась. За окном третий день лил проливной дождь, она сидела одна в опустевшей квартире, у неё не осталось никого, с кем можно было бы поговорить.

Через час в дверь позвонили. Курьером оказался сотрудница ЗАГСа, привёзшая документы на развод. Женщина сухо показала, где поставить подпись, вежливо пожелала Жене начать новую жизнь с чистого листа и ушла, оставив девушку в состоянии ступора.

На дачу Женька не поехала. Её личных вещей там было мало, а забирать подушки и тарелки не было смысла. Она проклинала тот день, когда пригласила Павла домой! Когда пошла в ночной клуб! Она проклинала этот дурацкий праздник – Новый год, который разрушил её жизнь!

Генерал оставил хорошие сбережения, и Женька мысленно воздала хвалу небу, что Павел вовремя развёлся с ней и не запустил руку и сюда. Женя почти месяц не выходила из дома, да и идти ей было некуда. Она много сидела в интернете, что-то читала, что-то смотрела, и уже подумывала: не вернуться ли ей на работу в академию? Но её место оказалось уже занято, а других вакансий для неё не было. Женьку вежливо слили.

Однажды в дверь позвонили, на пороге стоял мужчина в форме:

– Судебный исполнитель Петров! – представился он, – Распишитесь, пожалуйста, в получении уведомления.

Женя при нём вскрыла конверт и, быстро пробежав текст глазами, подняла на мужчину побледневшее лицо:

– Здесь какая-то ошибка… Что значит: «освободить квартиру в течении четырнадцати дней»? Это… мой дом! Я здесь живу!

– Моё дело – ознакомить вас с постановлением суда. – пожал плечами пристав, – Вы можете это обжаловать.

Женя трясущимися руками натягивала пуловер и юбку, повторяя вслух:

– Это недоразумение… просто ошибка… Я сейчас пойду и всё улажу…

– Эй, Женька! Ты зачем здесь? – в коридоре районного суда её окликнул мужской голос. Девушка облегчённо выдохнула, узнав одного из папиных друзей, – Ну как ты? Держишься?

– Андрей Николаевич, тут такое дело… Вышло странное недоразумение… – залепетала она.

– Разберёмся! Идём! – прокурор уверенно повёл её по коридорам к кабинету судьи. Распахнув дверь, он втолкнул туда Женю и обратился к немолодой женщине: – Наташ, ну-ка расскажи, что происходит?

«Наташа», строго посмотрев на прокурора поверх очков, нашла нужную папку и открыла бумаги:

– А ничего, всё предельно ясно. Павел Алексеевич Рылеев приватизировал четырёхкомнатную квартиру и выставил её на продажу. Так как, его бывшая жена, незаконно проживающая на этой площади, отказалась её освободить добровольно, ему пришлось прибегнуть к помощи закона.

– Что значит незаконно проживающая? – вскрикнула Женька, вскочив со стула, – Что значит освободить добровольно? Этот человек обманом втёрся в доверие моей семьи! Это мой дом, я там живу всю жизнь!

– Сядьте, гражданка! – рявкнула на неё судья и, поправив очки, добавила, – Обманом или нет, но Павел Алексеевич Рылеев на данный момент, единственный, кто прописан в этой квартире. – полистав бумаги, она вытащила одну из распечаток, – Евгения Евгеньевна Сергеева последние двадцать четыре года имеет постоянную прописку в Подмосковье. Знаете этот адрес?

Судья протянула девушке бумагу. Женька знала. Это была квартира какой-то дальней родственницы её отца. И чтобы жильё не пропало, Женю прописали там. Но она не знала ни саму эту родственницу, ни где находится эта квартира. Честно говоря, она вообще забыла об этом. Женька подняла растерянные глаза на судью:

– Да… но…Что же мне делать?.. – она обернулась на прокурора.

– С точки зрения закона, всё чисто. – хмуро ответил он.

– Господин Рылеев был к вам снисходителен, поэтому дал вам время и разрешил вывезти из квартиры всё, что вам необходимо. – судья захлопнула папку, давая понять, что разговор закончен, – У Вас есть четырнадцать дней.

– Тварь! Поганая тварь! Урод! Ублюдок! – Женька не умела ругаться. Но гнев кипел в ней, разжигая злость и высушивая слёзы. Съездив на квартиру в Подмосковье, она пришла в ужас: крохотная однушка в старом доме требовала капитального ремонта, но на это не было времени. Наняв рабочих, которые за неделю заменили сантехнику, вынесли на помойку всю старую мебель, кое-как побелили потолки и поклеили первые попавшиеся под руку обои, Женя с ненавистью смотрела на свою «новую» квартиру. Вся мебель в квартире генерала была слишком громоздкой и никак не подходила для переезда, и Женьке пришлось срочно покупать ту, которая могла поместиться сюда.

– Что б ты, сдох… скотина… ненавижу… гад… сволочь… – девушка упаковывала в коробки мамины кастрюли и тарелки, размазывая злые слёзы. Но в какой-то момент она сообразила, что ей одной не нужно столько посуды, ей просто негде будет её хранить. Женя уронила руки и заплакала от бессильной обиды.

Забрав только необходимое, она с тоской оглянулась в последний раз на дом, где прошла вся её жизнь, и спустилась к ожидавшей её у подъезда грузовой «газели».