Свою полную неразборчивость в средствах принц Оранский продемонстрировал в июле 1650 г., за месяц до переворота, опубликовав подложный документ, якобы представлявший собой тайный пакт между Амстердамом и английским парламентом, по которому в случае гражданской войны в Соединенных Провинциях Англия обязалась отправить флот и 10 000 солдат на помощь Голландии для ведения военных действий против штатгальтера и Генералитета. Это был один из нескольких пропагандистских памфлетов 1650 г., изданных по прямому указанию штатгальтера и его окружения.

В последние недели до голосования Голландии по вопросу одностороннего расформирования армейских подразделений обе стороны оказали сильное давление на колеблющихся. Амстердам обвиняли в том, что он вышел за пределы обычной практики влияния на другие голландские города, укрепив решимость в Дордрехте и подчинив своей власти города, в которых отсутствовало единство мнений, такие, как Харлем, Гауда и Схидам. Тем временем, как и предполагалось, раскол внутри самой Голландии продолжал расширяться. В апреле принц Оранский заверил Вильгельма-Фредерика, что Амстердам и Дордрехт с трудом сохраняют незначительное большинство в Штатах, имея на своей стороне лишь десять голосов против девяти. Это было близко к истине, и, не окажи Амстердам нажима на Харлем и Схидам, решающая резолюция вовсе не была бы принята. Сделанное Вильгельмом II в октябре 1649 г. предсказание оказалось на удивление точным. Решение о роспуске войск было принято в мае 1650 г. только одиннадцатью голосами против восьми: его не поддержали ridderschap и семь городов — Лейден, Роттердам, Энкхёйзен, Гауда, Хорн, Горкум и Схонховен.

Вскоре после этого Gecommitteerde Raden направили приказы о роспуске капитанам 20 кавалерийских и 31 пехотных рот, находившихся на содержании Голландии. На следующий день принц и Raad van State уведомили Генеральные Штаты, что они дали указания всем армейским капитанам не обращать внимания на приказы любой отдельно взятой провинции и подчиняться только распоряжениям Генеральных Штатов и штатгальтера как главнокомандующего войсками Союза. Тогда на заседании Генеральных Штатов голосами пяти провинций против двух — вопреки протестам Голландии и Гелдерланда — было принято постановление, согласно которому принц получал полномочия посетить во главе комиссии Генералитета все голландские города, голосовавших за односторонний роспуск войск, чтобы убедить городские советы, что принятая ими резолюция нарушает условия Унии и является недействительной, и договориться о том, чтобы в дальнейшем они действовали в соответствии с «общепринятыми государственными процедурами».

Принц Оранский стремился использовать эту процедуру грандиозного объезда городов Генералитета для демонстрации своего авторитета, власти и популярности, и, посредством мобилизации массовой поддержки населения, принудить голландских регентов к уступкам. В контексте раннего Нового времени это был яркий пример попытки использовать простой народ в качестве решающего орудия для достижения политических целей. Но в Голландии народная поддержка принца была не столь единодушной, как в других провинциях. Он добился определенных успехов в Дордрехте, первом посещенном им городе, где цеха традиционно были настроены оранжистски. Штатгальтер вступил в охваченный волнениями город, регенты которого уже были сильно запуганы, в сопровождении представителей Генералитета и собственного эскорта из 400 дворян и солдат. Его «правая рука», Александр ван де Капеллен, из ridderschap'а Зютфена, ярый сторонник оранжистов и кальвинистской ортодоксии, зачитав обращение принца к собравшемуся vroedschap'у, ясно дал понять неудовольствие Вильгельмом Голландией вообще и Дордрехтом в частности.

Однако после Дордрехта расчеты принца, связанные с демонстрацией стоявшей за ним внушительной народной поддержки, не удалось осуществить. Делфт согласился впустить принца и выслушать его обращение, из уважения к его особе, но не впустил в город его военный эскорт. Власти Амстердама вежливо передали, что готовы принять принца Оранского в качестве штатгальтера, но не в качестве главы делегации Генералитета, против назначения которой голосовала Голландия. Совершив въезд в Амстердам, где его встретило выстроившееся в парадном строю городское ополчение, принц узнал, что бургомистры отказались позволить ему зачитать свое обращение. Он был так взбешен, что тотчас покинул город, даже не задержавшись, чтобы почтить своим присутствием устроенный в его честь пир.

Принц осуществил свой переворот, оставив без внимания последнюю судорожную попытку Голландии достичь компромисса, 30 июня 1650 г. его офицеры именем Генеральных Штатов арестовали в Бинненхофе шесть главных регентов. Среди взятых под стражу были бургомистр Якоб де Витт (отец Яна де Витта) из Дордрехта, и Альберт Рёйл, пенсионарий Харлема. Для обеспечения спокойствия в Гааге были применены войска. Тем временем 12 000 солдат из состава армии Генеральных Штатов были выведены из гарнизонов в Гелдерланде и под командованием Вильгельма-Фредерика двинулись ночью на Амстердам. Они были уже рядом с городом, когда бургомистров предупредил об опасности обычный почтовый курьер, обогнавший пеших солдат по пути из Гамбурга. Городские ворота в последний момент были закрыты, поднятое по тревоге ополчение призвано к оружию. Вильгельм-Фредерик не стал пытаться проложить путь силой. Войска встали лагерем за городом, ожидая штатгальтера. Этот эпизод, определенно, имел комическую окраску. Но, несмотря на неудачную попытку захватить город врасплох, принц мог отныне вести переговоры с властями Амстердама с позиции силы. Их исход продемонстрировал, что он был отныне хозяином положения. Два его основных противника — Андрис и Корнелис Викеры — были изгнаны из vroedschap'а, и город согласился отозвать приказы о расформировании голландских военных частей и установить численность войск и размер расходов на их содержание на том уровне, который был совместно утвержден всеми семью провинциями на заседании Генеральных Штатов. Как только Амстердам капитулировал, штатгальтер и его войска отбыли прочь.

В оправдание совершенного им государственного переворота принц разослал письма к провинциальным ассамблеям и главным городским советам за пределами Голландии. В меньших провинциях народное мнение в целом было настроено благоприятно. Значительная часть населения испытывала к Амстердаму чувства зависти и негодования, если не прямого антагонизма. Ван Лоденстейн, глава Дальнейшей Реформации в Утрехте, не скрывал радости от унижения Амстердама. Принц был весьма доволен полученными им верноподданническими ответами, особенно поздравлениями Штатов Зеландии. Несмотря на это, некоторые провинциальные элиты за пределами Голландии позволили себе в завуалированной форме выразить чувство неловкости и неодобрение действиями принца. В Зютфене, цитадели оранжизма и ортодоксального кальвинизма, поддержка переворота против Амстердама была далеко не единодушной. Раздавались даже голоса, осмеливавшиеся подвергать критике ван Лоденстейна за участие в объезде принцем голландских городов, когда его собственная провинция голосовала против этой процедуры.

В отношении непрерывно продолжавшейся войны памфлетов 1650 г., наряду с 1618 г. и 1672 г., был одним из трех пиковых годов Золотого Века как по количеству, так и по полемической заостренности политических и теолого-политических трактатов, выходивших из-под голландских печатных станков. Значительная часть полемики шла вокруг суверенитета провинций. Партия-фракция Штатов считала, в духе воззрений Гроция и Олденбарневелта, что суверенитет в Соединенных Провинциях принадлежит каждой отдельной провинции, а оранжисты и воэцианцы — что провинции, совместно образовав Союз, уступили часть своего суверенитета, образовав «высший и всеобщий суверенитет» — то, что современные авторы назовут федеральным правительством. Оранжисты и воэцианцы придерживались точки зрения, согласно которой этот «всеобщий суверенитет», принадлежавший Генеральным Штатам, или, в отдельных случаях, Генералитету, определялся как «Генеральные Штаты вместе с его Сиятельным Высочеством». Абрахам ван де Велде, как и другие идеологи Дальнейшей Реформации, настаивали на том, что Соединенные Провинции были «суверенной республикой», позволившей «каждой из провинций пользоваться частичным суверенитетом» под своей верховной властью. Оранжисты небезосновательно высмеивали идеологов партии Штатов за то, что они любили сравнивать Соединенные Провинции со Швейцарской конфедерацией, как (оборонительной) лигой суверенных кантонов. Пример Швейцарии в то время действительно казался привлекательным для партийной группировки Штатов — и позднее Питера де ла Кура и Хубера, — потому что в Швейцарии также существовали Генеральные Штаты, но они обладали меньшей властью, а суверенитет отдельных кантонов оставался неоспоримым. По мнению оранжистов, сравнение Соединенных Провинций со Швейцарией было неудачным примером, так как Швейцария не имела крупной постоянной армии или военно-морского флота, и каждый кантон проводил самостоятельную религиозную политику, тогда как в Нидерландском государстве все провинции были обещаны поддерживать одну и ту же официальную Церковь на основе актов Дордрехтского синода. Оранжисты доказывали, что Соединенные Провинции представляют собой Республику. Они отрицали, что штатгальтер был монархической фигурой, несовместимой с политическими учреждениями истинной республики, настаивая на том, что существовала неотъемлемая необходимость в «главе государства», приводя в пример Венецию и Геную, в каждой из которых республику официально возглавлял дож. Одобрение и осуждение взглядов Гроция служило (как и позже) своего рода идеологической меткой, позволявшей памфлетистам и комментаторам указывать одним словом свое отношение к целому комплексу политических, церковных и теологических вопросов.